Решение ЦК тут же поддерживает и подхватывает ПК большевиков: «Петроградский комитет считает необходимой задачей всех сил революции — немедленное свержение правительства и передачу власти Советам рабочих и солдатских депутатов как в центре, так и на местах. Для выполнения этой задачи Петроградский комитет считает необходимым перейти в наступление всей организованной силой революции, без малейшего промедления, не дожидаясь, пока активность контрреволюции не уменьшит шансы нашей победы»[2749].

Освобождение «Рабочего Пути» произошло быстро. Хватило одной полуроты литовцев с броневиком, чтобы разогнать охранявших типографию милиционеров. Время завершения операции, по разным источникам, — в промежутке от «до 8 утра» до «11 часов утра». В каноническом «Кратком курсе» читаем, что к 10 часам утра по указанию тов. Сталина красногвардейцы и революционные солдаты оттеснили броневики и установили усиленную охрану у типографии и редакции «Рабочего Пути». К 11 часам утра вышел «Рабочий Путь» с призывом — свергнуть Временное правительство… Восстание началось»[2750]. Как бы то ни было, днем все большевистские газеты раздавались на улицах.

Утром в Зимнем дворце шло заседание членов правительства под председательством Коновалова. Явилось на него всего 4–5 министров. Сам Керенский почти весь день отсутствовал из Зимнего дворца. На заседании рассматривался продовольственный вопрос, затем вопрос об угольном кризисе в Петрограде и ряд текущих дел. Заседание продолжалось всего около часу, после чего министры разошлись»[2751], — было известно журналистам «Новой Жизни».

Керенский был в штабе Петроградского округа. «Правительство начало мобилизовывать свои силы, и штабу был отдан приказ разработать подробный план подавления мятежа, — замечал Мельгунов. — К сожалению, мы его не знаем и никогда, вероятно, не узнаем… Охрана районов была поручена командирам и комитетам соответствующих полков (Московского, Гренадерского, Павловского и Финляндского)… Совершенно очевидно, что «бумажную» деятельность штаба к числу активных действий отнести нельзя»[2752]. Но «бумажная» активность была высокой.

Верховный главнокомандующий приказал: «1) Всех комиссаров Петроградского Совета, впредь до утверждения их правительственным комиссаром Петроградского военного округа, отстранить. 2) О всех незаконных действиях произвести расследование для предания военному суду». Прокурор Петроградской судебной палаты Корчевский по распоряжению Малянтовича поручил «срочно приступить к следствию о деятельности Военно-революционного комитета, отталкиваясь от его списочного состава, который уже опубликовали «Известия»[2753].

Полковников не отставал в издании директив: «Всем частям и командам оставаться в занимаемых казармах впредь до получения приказов из штаба округа». Решившимся на «всякие самостоятельные выступления» приказ грозил «преданием суду за вооруженный мятеж». Был еще один пункт в этом приказе, имевший, словам Мельгунова, «роковое влияние на другой день»[2754]: офицерам предписывалось остаться в казармах в случае самовольных вооруженных выступлений каких-либо частей. «Все офицеры, выступившие помимо приказов своих начальников, будут преданы суду за вооруженный мятеж»[2755].

Штаб округа под страхом «взыскания по всей строгости закона» предлагал владельцам автомобилей «немедленно» доставить принадлежащие им автомашины (для «предотвращения самочинных захватов») в распоряжение штаба. «Ни одного автомобиля на Дворцовую площадь не было доставлено, и, мало того, даже в самом штабе утром 25-го не оказалось нужных ему автомобилей…»[2756]

Спешно назначенный ВЦИКом на пост комиссара Петроградского военного округа Малевский отметился первым воззванием «ко всем училищным, полковым, батальонным комитетам и комитетам отдельных частей»: «Ясно понимая, что малейшая междоусобица на улицах Петрограда будет гибелью родины и революции, я требую полного спокойствия и порядка в частях и заявляю всем, что никакие выступления допущены не будут»[2757]. Позиция ВЦИК была важна. Войтинский утром в Пскове «получил из военного министерства запрос, как подвигается организация отряда для защиты Временного правительства, каков его состав и где находятся головные эшелоны. В ответ я телеграфировал: «Организация и отправка отряда под лозунгом защиты Временного правительства невозможна. За этим лозунгом никто не пойдет. Необходимо, чтобы вызов войск с фронта исходил от ЦИК Советов». На это из военного министерства последовало успокоительное разъяснение: Временное правительство действует в полном контакте с ЦИК, и формальность, которую я считаю необходимой для успеха вызова войск, будет выполнена. Я передал этот ответ в армии и просил спешить с отправкой отряда. Из армий отвечали, что приступят к делу немедленно после того, как ЦИК подтвердил приказ о вызове войск»[2758].

Журналисты зафиксировали: «Утром к Зимнему дворцу подошли юнкера и сменили несших дежурство самокатчиков. Затем подошел женский батальон, который, продемонстрировав верность правительству, удалился»[2759]. Действительно, к полудню к Зимнему дворцу прибыла в полном вооружении 1-я женская добровольческая рота. Ее боец Мария Бочарникова рассказывала, что формально им приказали явиться на парад. Погрузились в поезд, ехали с песнями. «Запевала Яцулло заливалась соловьем. По прибытии в Петроград двинулись по улицам с пением.

— Ох, и хорошо же спивают, — проговорил какой-то солдат, когда мы проходили.

Вот и Дворцовая площадь. Прибыл оркестр какого-то полка, скоро пожаловало и начальство: генерал со штабом (фамилии не помню) и Керенский. Мы построились во взводную колонну. Грянул оркестр. Пошел наш 3-й взвод… Смерила взглядом расстояние до начальства: пять шагов… Резкий поворот голов вправо. Вот уже по уставу «пожираю» начальство глазами, хотя от волнения не только не вижу лиц, но даже не замечаю фигур. Да как не волноваться! До сего времени приходилось водить взвод в знакомой обстановке под взглядами редких прохожих да котов с крыш! Здесь же — перед командующим и тысячью зрителей»[2760].