А потом их семью попросту согнали с земли – ведь овцы приносили новому владельцу угодий намного больший доход. Младший брат Колина-старшего не захотел уезжать и перебрался в Эдинбург, а сам он поехал в Странрейр и сел вместе с молодой женой на первый же парусник, оплывающий в Америку, который доставил их, как и многих других эмигрантов, прямо в Бостон. Так Мак-Нейлы укоренились на американской земле, став Макнилами.

В отличие от ирландцев, их родичи-шотландцы в Америке практически не подвергались дискриминации, и семья Макнилов быстро ассимилировалась, хотя члены и общались между собой на гэльском языке. Но ни дед, ни отец, ни сам Колин не могли забыть ни о долгой и кровавой борьбе за независимость Шотландии, ни про свои горести и унижения, перенесенные от проклятых англичан, ни про народ Шотландии, которому захватчики до сих пор запрещали говорить на родном гэльском языке.

Его хозяин, сенатор Хоар, видел в нём идеального дворецкого, который показывается на глаза только тогда, когда это нужно, и живет для того, чтобы угодить хозяину. На деле Колин потихоньку превратился в шотландского националиста, а его работодатель был ему глубоко противен, хотя он этого ничем не показывал. Найти новое место было бы несложно, если бы у него были рекомендации с предыдущих мест работы. А этого у него не было – ведь он всю жизнь проработал на Хоара. Да, и по правде говоря, рекомендацию сенатор никогда ему не даст.

И вот опять к Хоару в гости пришел этот Паттерсон, с его масленой улыбочкой и насквозь фальшивыми манерами. Хоар его не любил, о чем он громогласно не раз разглагольствовал перед Колином. Впрочем, Хоар никого особо не любил, даже свою супругу и детей. Колин был, вероятно, единственным человеком, к кому он испытывал искреннее расположение – примерно такое же, как и к хозяйскому коню Бо.

Хоар давно дал ему понять, что он совсем не против, если Колин будет подслушивать разговоры с любыми его визитерами. Ему было интересно, что именно Колин думал о той или другой личности или о том или другом законопроекте. И Хоар зачастую полагался на суждения своего дворецкого. Единственное исключение составляли визитеры женского пола, которые зачастую наведывались в дом – ведь супруга и дети сенатора проводили большую часть времени в Бостоне или в летнем загородном доме.

К счастью, хозяин не был заинтересован в других мужиках – а вот Паттерсон, по рассказам его дворецкого, испытывал тягу к лицам одного с ним пола, как покойный президент Линкольн и многие другие «великие люди». У дворецких существовала своего рода «социальная сеть», и новости про их хозяев распространялись достаточно быстро – в свободное время они любили посудачить в некоторых питейных заведениях, ведь гостей в дом к хозяину приглашать не полагалось, разве что невесту, если таковая появится – да и ту только с согласия хозяина.

И вот теперь он снова сидел в специальном помещении недалеко от гостиной, откуда было слышно каждое слово.

– Хоар, – начал разговор взволнованный сенатор Паттерсон, – представь себе, я потратил немалые деньги и много времени на то, чтобы все люди, которые могли хоть чем-нибудь помешать нашим делам в Чарльстоне, сели в тюрьму – и сели надолго.

Ответный смешок сенатора Хоара был похож на поросячье хрюканье:

– Скажи-ка лучше, – сказал он отсмеявшись, – кем были те люди и чем они таким владели, что так тебе приглянулось. Ты же у нас специалист по коммерческим тяжбам и отъему чужого имущества.

– Ну, даже если это и так, – обиженно сказал Паттерсон, – это все равно были люди, чье положение в обществе и богатство давало им вес, достаточный для того, чтобы оказать сопротивление нашим планам.

– Ну ладно, – вздохнул сенатор Хоар, – раз уж ты пришел с этим ко мне, значит, с этими людьми у тебя что-то приключилось. Давай выпей виски, успокойся и начинай свой рассказ.

Колин услышал звон стакана, плеск наливаемого виски, а потом сенатор Паттерсон шумно выдохнул и заговорил:

– У меня среди надсмотрщиков есть свои доверенные лица, и они охраняли этих опасных людей. Один из охранников, некто Финбар, и еще несколько негров, выбранные им за тупость и свирепый нрав, стерегли моих пленников. Я строго-настрого приказал этим идиотам, чтобы они ни в коем случае не выводили моих пленников за пределы территории тюрьмы.

А они вместо этого зачем-то погнали всю команду в полном составе на остров Салливана, разбирать завалы форта Молтри. Полагаю, что на этом деле Финбар решил сделать свой маленький бизнес…

– Ну, погнали их на остров Салливана, – удивленно спросил сенатор Хоар, – так что в этом такого? Расскажи, черт возьми, что после этого случилось?

– А случилось вот что, – сказал Паттерсон, – вскоре после того, как закончился шторм, на остров Салливана пошла смена. И она увидела только пять мертвых негров и никаких следов ни Финбара, ни охраняемых им заключенных. Все они исчезли.

Правда, на следующий день в местной полиции моему человеку рассказали, что к ним приходил какой-то негр-рыбак, который рассказал, что перед началом шторма он видел на острове Салливана каких-то зеленых человечков. Этот болван-негр заявил, что это были призраки или русалки. Полицейские как следует побили его – негры любят рассказывать страшные сказки, а им будто делать больше нечего, как слушать чьи-то россказни. Тем более что от него за милю разило перегаром.

Но вот они, как назло, даже имени этого негра не записали. Да и не найти его теперь – наверное, он испугался новых побоев и спрятался подальше.

– А какие-нибудь следы остались?

– В том то и дело, что нет. В той части острова сплошная трава и песок. А незадолго до пересменки еще и дождь лил как из ведра. Он смыл все следы на песке. Неграми, судя по всему, успели полакомиться стервятники и бродячие собаки. То же, что от них осталось, полицейские попросту выбросили в море, привязав к ногам по тяжеленному камню.

Эти придурки даже не проверили, отчего умерли те негры – может, от испуга, а может, и от пуль. Правда, негр – ну тот, что пришел в полицию – про стрельбу ничего не говорил. Во всяком случае, выстрелов он не слышал.

– А куда тогда делись заключенные? – спросил сенатор Хоар. – И твой этот, как его – Финбар – он-то куда делся? Если у тебя он там был такой доверенный, то не дай бог всплывет где-то живой и наболтает лишнего. Греха потом не оберешься.

– Не знаю, куда они провалились – может, прямиком в ад, – зло сказал Паттерсон. – Мне кажется, что это были никакие не русалки. Но куда же все-таки подевались все эти люди? И что это были за зеленые человечки?

– В английских газетах писали, – сказал сенатор Хоар, – что королева Виктория тоже вдруг начала искать зеленых русских человечков. Причем прямо на заседании парламента. Позору англичанам было не обобраться. Может, и у того негра, после того как он надрался местной самогонки, тоже такое же помешательство?

– Будем надеяться, что все обстоит именно так, – тяжело вздохнул Паттерсон. – Ладно, я пойду. Хотел тебя просто предупредить, что у нас на Юге происходит что-то совсем уже непонятное.