К тому же Шухлик давно соскучился по Дивану-биби и его бродячему саду Багишамал.

Какое будет счастье увидеть их вновь!

В пятой части ночи, когда только-только пробились петушиные крики, Шухлик собрался в путь. Впрочем, какие уж там сборы! Главное, сообразить, в какую сторону идти.

Влажный густой туман скрывал окрестности. Мутная мгла повсюду. Шорох дождя забивал уши. Запахи клубились под носом, как колобки, не указывая пути.

И джинн Малай, ослабленный братом-шайтаном, ничего не советовал. Вид его был жалок. Он ежился под кустом шиповника, уже скукожившись до размеров овцы.

Обычно Шухлик шел, куда мама велела, или в крайнем случае куда глаза глядели. А теперь, пока мама спала, нарочно зажмурился и сделал первый шаг вслепую.

Ну, если честно, не совсем так. Слабое чувство Чу, не дремавшее в душе, все-таки тихонько подтолкнуло. Другой вопрос – куда именно? Шухлик сомневался, правильно ли его понял.

Сад Шифо плелся следом. Все его обитатели покуда дремали в норах да гнездах.

Но вот мама-ослица пробудилась, заставила наскоро позавтракать мочеными яблоками, огляделась по сторонам и твердо заявила, что надо держать правее. После чего снова заснула.

Шухлик вздохнул. Он не мог перечить маме – и послушно повернул направо. Однако чувство Чу, словно щекоча изнутри, настойчиво тянуло в другую сторону.

«Эх, была не была!» – решил рыжий ослик.

Впервые он ослушался маму и с любопытством ожидал, что из этого выйдет.

Уже часа три брели они в непроглядном лохматом тумане, из которого ровным счетом ничего хорошего не выходило. Ни дороги, ни тропинки.

Идти по размокшей степи было нелегко.

Джинн Малай, маленький, не крупнее молочного поросенка, путался под ногами. А сад Шифо со всеми его обитателями, спавшими в норах и гнездах, все время отставал, завязая в непролазной грязи.

И ни проблеска утренней зари!

Хотя давно уже наступила шестая часть ночи, становилось все темнее, будто они разминулись с днем, оставив его где-то в стороне.

Холодный дождь яростно хлестал по носу и ушам. Глаза невольно закрывались. Как говорится, уши не слышат, глаза не видят, а сердце и душа чуют. Шухлик брел наугад, как слепой, полагаясь лишь на чувство Чу.

«Доверяй мне! – нашептывало оно. – Не пропадем! Обещаю по старой дружбе! Иди вперед!»

Ко всем прочим невзгодам, кроме ливня и ледяного ветра, посыпались вдруг с неба звезды, озаряя туман страшными вспышками. То есть начался густой метеоритный дождь. Наверное, и тут не обошлось без шайтана Яшина.

Странно, но все метеориты падали где-то неподалеку, в одно и то же место, будто притягиваемые огромным магнитом.

Шухлику очень хотелось поглядеть, куда это они так дружно устремляются, но чувство Чу отговорило.

– Последний раз тебя слушаю! – воскликнул Шухлик. – Надоело!

Чу, судя по всему, обиделось и надолго умолкло.

Зато джинн Малай расхныкался, как дитя.

– Сил нету, мой господин! Подвези бедного слугу! – И быстренько взобрался на спину.

Получалось, рыжий ослик везет красного. Кто бы мог такое представить, когда Шухлик только что вызволил Малая из многолетнего заточения в горшочке. Тогда джинн был крепок, как буйвол!

Ах, как все меняется в этом мире! А мог ли, например, Шухлик предположить, что настанет время и он не послушается свою маму?

Пренебрег маминым советом, и вот что из этого вышло! Вот в какую историю влип – явно заблудился!

«Доверишься какому-то сомнительному чувству, – досадовал он, – а потом расхлебывай!»

И только так подумал, как услышал глухое причмокивание и урчание, будто кто-то хлебал щи с мясом из огромной миски.

Впереди из густого тумана, озаряемого вспышками метеоритов, выступил берег реки.

Река лежала совершенно черная, неподвижная и странно гладкая. Почему-то дождевые струи совсем не беспокоили ее поверхность.

Казалось, именно за этой тихой речкой должен быть сад Багишамал, где под древним платаном, укрывающим от ливня, поджидает их учитель Диван-биби с пиалой горячего зеленого чая.

Разве это не счастье, представить во тьме, среди непогоды, что тебя где-то ждут не дождутся, и надеются на скорую встречу?

Все, что мы чувствуем, ощущаем – это уже чудо и счастье. Даже боль и горе. Их легче пережить, перетерпеть, если почувствовать, что и они какая-то небольшая часть огромного счастья жизни в этом мире.

Да и не только в этом, но и в других, соседних мирах, куда все мы со временем переселимся для новых чувств и ощущений неизвестного пока счастья.

Шухлик увидел на берегу большую лодку, а рядом с ней корявого, как сухое дерево, человека высотой в семь локтей. Брови закрывали ему глаза, а усы закрывали рот, в который он отправлял, как семечки, кочаны капусты.

– Это, как я понимаю, лодочник, – шепнул джинн.

«Или бандит, – подумал Шухлик. – Да чего с нас взять-то?! Как говорится, голого раздеть десяти разбойникам не удастся!»

Лодочник, похожий на бандита, невнятно, поскольку рот был забит капустой, произнес свое имя. Кажется, Харитон.

– Как бы ты ни именовался, окажи милость, – поклонился Шухлик. – Перевези на другой берег!

– Пятак золотом в один конец, – промычал Харитон, хрумкая кочерыжку.

У Шухлика никаких пятаков и в помине не было. Тем более золотых.

«Эх, все-таки хоть и лодочник, а замашки бандитские, – огорчился он. – Видно, что не сторгуешься».

Но тут постарался джинн Малай. Собрав последние силы, создал пятак буквально из ничего, как когда-то котел с компотом.

Лодочник взял золотой из зубов Малая и куснул своим зубом – не подделка ли.

– Живо полезайте в челн, – распорядился он. – Да смотрите не помни́те провиант!

Вся лодка оказалась завалена капустными кочанами. Шухлик с Малаем еле поместились.

Впрочем, после усилий с пятаком джинн совсем измельчал – такой красный карманный ослик, величиной с морскую свинку, еле различимый среди вилков капусты.

Пока они устраивались, лодка бесшумно отчалила.

Харитон возвышался на корме с кривым веслом в руках, напоминавшим отломленную от него самого ветку.

Сонный сад Шифо остался на берегу. Рыжий ослик даже не успел попрощаться с мамой-ослицей. Он тоже ощутил себя веточкой, отпавшей от родимого дерева, которую увозят неизвестно в какие дали.

– Простите, как называется эта река? – спросил Шухлик, чтобы отвлечься от грустных мыслей и показать себя бывалым путешественником. – Что-то раньше мне такая не встречалась, хотя я обошел почти весь мир! Она широкая?