class="v">На заставушках стоял целых двенадцать лет,

45 Дак Невежа, цёрной ворон, не казал мне глаз.

Кабы вилял я Невежу, цёрна ворона,

Пострелял бы я собаку ис туга лука.

Нам послать было Добрынюшку Никитиця:

Он зашшыта будёт граду Киеву,

50 Оборона будёт нашой крепосьти».

Выпивал Добрынька чару зелёна вина,

Не большую пил, не малу — полтора ведра.

Как поконьчили поче́сён пир, пошол с пиру,

Он невесёл пошол и нерадосён.

55 Приходил в полаты в княженецкия.

Как не белая берёзка к земьли клонитц́е,

Не зелёныя листоцьки растилаютц́е, —

Припадат Добрыня к своёй матушки:

«Уж ты вой е́си, матушка родимая,

60 Ты чесна вдова Офимья Олёксандровна!

Ты пошто миня бесцясного споро́дила,

Ай пошьто ты бесталанного отро́дила?

Спородила бы меня ты, ро́дна матушка,

Луцьше маленьким катушим серым камешком,

65 Завёрнула бы меня да в полотёнышко,

Опусьтила в глубину, на дно синя-моря.

Там лёжал бы я о́т веку и до́ веку;

Буйны ветры хоть меня да не завеели,

Добры люди про миня да не забаели;

70 Дак не езьдил бы я да по сьвятой Руси,

Не губил бы я да християньцьких душ,

Не слезил бы я да отцей, ма́терей,

Не вдовил бы я да жон моло́дыих,

Не сиро́тал бы я да малых детушок».

75 Тут спроговорит Офимья Олёксандровна:

«Уж ты гой еси, чадо милое!

Кабы знала над тобой таку незгодушку,

Кабы ведела велико я безвре́меньё,

Не бы так бы тя, дитятко, споро́дила:

80 Спороди́ла бы тебя я, цядо милоё,

Уж я силой в Сьвятогора бы бога́тыря,

Уж я уц́есыо-таланью в Ылью Мурамця,

Уж я сьмелосью в Олёшу бы Поповиця,

Уж походочкой-поступочкой щапливою

85 Я в младого Чурилу сына Пленкова,

Я посадкою-поездкой молодецькою

Я в Поты́ка Михаила да Иванова,

Я походочкой поступоцькой щапливой

Я в Потока Михайла во Иванова

90 Всим житьём-бытьём, именством бы богатеством

Я во мла́дого во Дюка во Сте́панова.

Видно, су́дил Бох изволил тебе так уж жить, —

Зародилсэ в звезду ты в бесцясную!»

Как сряжалсэ наш Добрынюшка Никитичь блат:

95 Уж он платьицё кладёт тако зверинноё,

Садится Добрыня на добра коня,

Поежжат Добрынька ш широка двора.

Праважат его Офимья Олёксандровна,

Праважат, сама да кли́цём кликаёт:

100 «Ой же ты, моя любимая невёстушка,

Молода Настасья дочь Микулична,

Уж ты шьчо сидишь во терими в златом верьхи́,

Над собой разве невзгодушки не ведаёшь?

Закатаитц́е ведь наше красно солнышко,

105 Ай заходит за горы за высокия:

Поежжат Добрыня ш широка двора.

Ты скоци-тко на широкой двор скорёшенько,

Поспроси-ко у Добрыньки хорошохонько,

Он далёко ли едёт, куда путь держит,

110 Скоро ждать ли, дожидать да нам домой велит,

Велит скоро ли в окошоцько посматривать?»

Выходила на широкий двор скорехонько

В одной тоненькой рубашоцьки, бес пояса,

В одных тоненьких цюлоциках, бес цёботов:

115 Забегаёт Добрыньки со бела́ лиця,

Припадала к стремецьку г булатному:

«Ай же ты, моя любимая державушка,

Молодой ты Добрынюшка Никитись блат!

Ты далёко ли едёшь, куда путь дёржишь,

120 Скоро ждать ли, дожидать да нам домой велишь?»

Спрого́ворил Добрынюшка Никитись блат:

«Ой же ты моя любимая семеюшка,

Молода Настасья дочь Микулична,

Когда ты у мня, бедна, стала спрашивать,

125 Дат же я теперь нацьну тебе расказывать:

Как пройдёт тому времени и три года,

Уж ты три года прождёшь да друга три прожди;

Как Добрыня твой назад не изворотитц́е,

Дак втогда тебе, Настасья, воля вольняя:

130 Хоть вдовой сиди, да хоть заму́ж поди,

Хоть за князя поди, хоть за боярина;

Не ходи только за бабьёго натьсмешника,

За судейного за переветника,

Ай за смелого Олёшу за Поповиця:

135 Как Олёша-та собака мне — назва́ной брат;

Ай названой-от брат ведь пачэ ро́дного».

Только видели Добрынюшку как седуцись,

Не видали Добрыньки как поедуцись.

Не дорогой он ехал, не воротамы, —

140 ц́ере’ стену скацёт городовую,

Мимо башню машот наугольнюю,

Уж он з горушки на горушку поскакиват,

Уж он с хо́лма на́ холъм перепрядыват,

Вси он рецьки, озёра перескакиват,

145 Уж он мелкия роздолья промеж ног спушшат.

Куды падали копыта лошадинныя,

Тут оцю́дились колодецьки глубокия.

Уж как де́ницёк за де́ницьком как дожж дождит,

Ай неделька за неделькой как трава росьтёт,

150 Ишше годицек за годицьком как соко́л летит.

Как прошло тому времени и три года,

Поскоре сказать, прошло и ц́елых шесь годов.

Приходил к им Олёшенька Лёвоньтьёвиць,

Приносил к им вестоцьку нерадосьню:

155 Ай убит лёжит Добрынька во цистом поли,

Он головушкой лёжит чрез рокитов кус,

Уж он резвыма ногамы во ковыль-траву,

Руки ноги у Добрыньки поразьмётаны,

Уж как буйна-та головка поразломана,

160 Ясны оци вы́клёвали вороны.

С того нац́ели к Настасьюшки похаживать,

Уж как нац́ели Микулисьню посватывать.

Ишше сватом-то ходит сам Владимер князь,

Свахой ходит Опраксия королевисьня:

165 «Ай тебе ли жить, Настасья, молодой вдовой,

Молодой твой век одной коро́тати?

Ты поди хоть за князя, за боярина,

Хоть за смелого Олёшу за Поповиця».

Она свата дари́т новой шириноцькой,

170 Она сваху дарит другой шириноцькой,

Она сьмелого Олёшу калёно́й стрелой. —

«Исполню я, — говорит, — мужню заповедь,

Проживу тя целых шесть годов,

Исполню я свою женску заповедь,

175 Проживу еще целых шесть годов,

Тогда усьпею еще я взамуж пойти».

Опять деничок за деничком как дождь дождит,

Неделька за неделькой как трава росьтёт,

Годицёк за годицьком как сокол лётит.

180 Прошло опять тому времени шесть годов,

А поскорей сказать — прошло целых двенадцать лет.

Приходил опять Олёшенька Лёвоньтьёвиць,

Приносил опять весточку нерадостну:

Как убит лёжит Добрынька во цисто́м поли,