выговорил Грегори и закашлялся, словно заново учился дышать. – Встань с земли сейчас же!

– Знаете, Грегори Норвуд, – ответила я, утерев глаза рукавом, – после всего, что случилось этой ночью, холодная земля – самое меньшее из того, что может заставить меня волноваться! Это вы вставайте… Ну?

Он с трудом сел. Казалось, тело не слушается его как следует, но вскоре Грегори потянулся привычным движением и встряхнулся – в стороны полетел осенний мусор.

– Я словно одеревенел, – пробормотал он, – так бывает, когда спишь слишком долго… Триша!

– Что, сударь?

– Мне послышалось, или… Это правда? То, о чем ты сказала?

– А если нет, вы снова умрете? – ядовито поинтересовалась я. – Вставайте уж, не то и сами простынете…

– Нет, наверно, я все-таки умер, – проговорил Грегори, с трудом поднявшись на ноги и взглянув на розы.

Удивительно, но за то малое время, что мы провели под кустом шиповника, успели распуститься и две другие, а еще более удивительным оказалось то, что они были разными. Первая – темно-алая, как кровь, вторая – белая, а третья – густо-розовая.

– Помню, ты говорила, что прививала на один куст разные розы, но это ведь… с одной и той же?

– С одной, с одной, – заверила душа шиповника. – Но уж простите, что выросло, то выросло!

– Я и не думал… – Грегори вдруг улыбнулся. – Это вы простите, госпожа, болтаю чушь. Все же не каждый день умираешь…

– На дворе ночь, – напомнила я, – и если вы еще не лишились памяти вслед за разумом, Грегори Норвуд, то должны помнить мои слова – я не позволю вам умереть!

– Беллатриса, может быть, ты перестанешь называть меня полным именем? – спросил он.

– Только после вас. Мне нравится, как оно звучит.

– Мне тоже, – усмехнулся он. – Я имею в виду – твое.

Я не стала спорить, просто обняла его – живого, настоящего, прижалась крепче, вдыхая знакомый запах – мороза и осенних листьев, и…

– В Норвудском парке всегда будут цвести розы, – сказала я. – Полудикие и живучие, как шиповник.

– И прекрасные, как все ростки семейного древа Норвудов, – без тени иронии добавил Грегори и поцеловал меня. – Жаль только, я подкачал. Будем надеяться, отпрыски не унаследуют мою неповторимую внешность!

– Это даже пикантно, – улыбнулась я. – Что до вас… Грегори Норвуд, если уж меня угораздило полюбить чудовище, то неужто я променяю его на кого-то еще?

– Полюбить?.. – странным тоном переспросил он.

– А вы сомневаетесь? Вы же слышали… – Я осеклась, припомнив его слова. – Так это вы мне в любви признавались, что ли?

– Ну да, а ты подтвердила. Я сказал, что никого не любил по-настоящему, а ты закончила – «кроме Беллатрисы»…

– Вообще-то я отвечала на другие ваши слова – о том, что вас никто не любил!

Грегори взглянул на меня, а потом расхохотался, притиснув меня к себе так, что едва не задушил.

– Все-то у нас не как у людей, – сказал он, отсмеявшись.

– Неужели? – фыркнула я. – Идемте уж домой, сударь. Время позднее…

– Идем… Госпожа, – произнес он, подняв голову, – низкий мой поклон за вашу помощь…

– Идите уж, – усмехнулась душа шиповника. – За ваших малюток не беспокойтесь, я уж за ними прослежу. Будет дело на старости лет!

– Благодарю, – церемонно кивнул Грегори, дождался, пока раздвинутся ветви, и привычным уже движением подхватил меня на руки. Чернушка выскочила откуда-то и запрыгнула ему на плечо, но он только повернул голову, дав ей потереться мордочкой о свою щеку. – Домой, Триша, домой! Тебя надо отогревать, да и я, признаюсь, замерз… А слуги дрыхнут без задних ног!

– Вы будто и так не отогреете, – улыбнулась я.

В самом деле, казалось, будто с Грегори опадает ледяной панцирь, звеня и разбиваясь на мелкие осколки… «Я же попросила милости у короля Зимы, – вспомнила я. – Наверно… наверно, забрав фею, он своей властью заморозил ее заклятие, уничтожил, как стужа убивает живое… Но даже если Грегори пришлось умереть ненадолго – так ведь природа тоже умирает на зиму, чтобы очнуться весной! Но даже если не так, главное – Грегори жив, а остальное не имеет никакого значения…»

– А что делать с твоей племянницей? – спросил вдруг Грегори.

– Отправим домой, пусть Манфред сам с ней мучается, – ответила я. – Не могу ее винить: фея кому угодно заморочит голову! Не знаю, что именно она наобещала Летти, но… Хорошо, вы догадались, что это не я! Я слышала…

– А я знал, что ты поблизости, – сказал он, – но… Чувствовал – все должно решиться именно этой ночью, так или иначе, не то вытащил бы тебя из-за той занавески. Решил, правда, что вряд ли ты прячешься от страха, а раз так – у тебя есть что-то в рукаве.

– Да, в рукаве оказался не туз, а кинжал, – улыбнулась я.

– В старину карты этой масти называли не «пиками», а «кинжалами», – серьезно произнес Грегори. – Так что это был именно туз. Козырной туз. И ты выиграла, Триша…

– Мы выиграли, – поправила я. – Но только одну партию, а игра предстоит еще долгая!

– Борьба, а не игра, – в свою очередь поправил он. – Никаких больше игр с феями! Не желаю, чтобы наследники Норвуда на себе изведали то, что нам с тобой пришлось испробовать на своей шкуре…

– Нет уж, узнать они должны, поэтому тайные хроники нужно не прятать, а заставлять учить наизусть, – серьезно сказала я. – Истории Гая и Грея, Гленна и Гордона, Годрика и…

– Норвудской розы, – закончил Грегори, – Беллатрисы Норвуд, супруги Грегори Норвуда, который, по правде говоря, не заслужил такого чуда.

– Это уж точно, – улыбнулась я. – Что, вы так и будете стоять на крыльце? Смотрите, свет! Должно быть, слуги очнулись, когда колдовство развеялось…

– То-то мы их напугаем, – зловеще протянул тот. – Я достаточно устрашающе выгляжу?

– Настоящее чудовище, – улыбнулась я и убрала у него со лба растрепавшиеся волосы. – А я?

– Не лучше, – заверил он. – Как есть лохматая ведьма. И что это у тебя, иней в волосах? Вот здесь, надо лбом.

– Нет, похоже, седина, – ответила я, тряхнув головой (все шпильки растеряла!) и взглянув на пару прядей, упавших на лицо. – Должно быть, Зимний король прикоснулся… Ужасно выглядит?

– Что ты! Пикантно, и даже очень. В прическе будет смотреться и вовсе прекрасно, – серьезно ответил Грегори и, перехватив меня одной рукой, другой отворил дверь. – Добро пожаловать домой, Триша!

* * *

Вот в общем-то и вся история. Если случитесь в наших краях и заплутаете в лесу – не пугайтесь. В поместье рады не всяким гостям, но случайных путников не обидят и не прогонят прочь. Зимой, правда, лучше не пускаться в путь наугад – волки здесь