Он знал, что его жизнь уже никогда не будет прежней. Он знал, что вступил в новый мир, где царит ложь.

Отец Херли оставил ключи от машины в конверте в почтовом ящике Грегори и пошел в церковь пешком.

По радио рассказали про несчастный случай и объявили о поиске свидетелей.

Он играл в дартс со старым священником, но мысли его были далеко.

— Ты хороший человек, Джеймс, — сказал старый священник. — Ты не поддаешься мне, как остальные. Ты очень хороший человек.

Глаза Херли наполнились слезами.

— Нет, Кэнон, я слаб, грешен, я подлый и глупый.

— Мы все глупы, слабы и грешны, — сказал священник. — Но в нас есть что-то хорошее, а в тебе еще и уверенность.

Но даже когда эти ужасные дни закончились, сон к нему не вернулся. С племянником отношения были натянутые и просто формальные. Грегори позвонил и поблагодарил его за машину. Отец Херли сказал тихо:

— Боюсь, его тут нет.

— Но это ведь ты говоришь, дядя Джим, — удивленно сказал Грегори.

— Я уже так много лгал, Грегори, нужно снова врать?

— Пожалуйста, пожалуйста, дядя Джим, не говори так. Тебя кто-нибудь слышит?

— Понятия не имею.

— Можно я приеду?

— Нет.

— А завтра?

— Нет. Держись от меня подальше, Грегори.

— Но я не могу, не могу. А что будет с мамой и папой? Как они к этому отнесутся?

— Не думаю, что они когда-нибудь догадаются. Они лучшего мнения о тебе. Скажи им, что это просто небольшой несчастный случай, какие в Дублине происходят постоянно.

— Нет, я о нас. Если мы не будем разговаривать.

— Думаю, что будем, просто дай мне время.

Отношения их с того дня резко изменились. Если Грегори и приезжал, то дядя говорил, что он спешит к больному, если звонил, то отвечал, что занят. В конце концов племянник нашел место, где смог бы поговорить с ним, — в исповедальне. Отец Херли смотрел вниз, готовый слушать.

— Да, сын мой, — начал он.

— Святой отец, я согрешил. — Голос Грегори звучал слишком знакомо, чтобы его не узнать. Священник вскинул голову.

— Господи, ты решил посмеяться над священной службой? — прошептал он.

— Ты бы не стал слушать меня в других местах, поэтому я пришел сюда, чтобы рассказать тебе о том, как сожалею.

— Ты должен говорить это не мне.

— Но я уже говорил это Богу через другого священника. Я решил каждый месяц давать часть своей зарплаты на благотворительность. Я бросил пить. Господи, дядя Джим, что еще я могу сделать? Прошу, скажи мне. Я не могу ее воскресить, даже тогда не смог бы.

— Грегори, Грегори! — В глазах отца Херли стояли слезы.

— Но что хорошего будет оттого, что ты не будешь говорить со мной? Что хорошего произойдет, если ты не станешь приезжать домой, чтобы говорить обо мне? Если бы я тогда умер, все было бы иначе, ты бы сидел взаперти с родителями. Так разве мы все не должны радоваться, что я жив, пусть хотя бы та бедная девочка умерла?

— Умерла из-за пьяного водителя, который потом сбежал.

— Я знаю, я не спорю.

— Но ты не понес наказания.

— Но что хорошего оно сделало бы? Оно бы разбило сердце мамы и папы, унизило бы тебя. Мы не можем повернуть время вспять. Я бы сделал все, что возможно, если бы только…

— Прекрасно.

— Что?

— Просто прекрасно. Мы останемся друзьями.

— Я знал, что ты найдешь для меня место в своем сердце.

— Хорошо, что ты знал, хорошо, что в моем сердце для тебя еще есть место. Теперь позволь другим людям поговорить с Богом.

— Спасибо тебе, дядя Джим. И еще, дядя Джим…

Священник молчал.

— Ты не придешь поужинать со мной у меня дома? Выпивки не будет, только несколько друзей. Может, в субботу?

— Хорошо.

— Спасибо еще раз.

Он приехал домой к мальчику. Там были еще два молодых человека и девушка. Они пили вино и рассуждали о том, имеет ли церковь такой вес в Ирландии, как раньше. Отец Херли уже не раз участвовал в подобных дискуссиях и мог говорить аргументированно, мог представить несколько точек зрения. Он внимательно следил за Грегори. Тот пил только минеральную воду. Возможно, мальчик пережил шок и хотел начать новую жизнь. Вероятно, Джеймс Херли должен был найти в своем сердце силы простить мальчика, пусть он не мог простить себя. Он улыбнулся племяннику, и тот наградил его улыбкой в ответ.

Они все помогали убирать со стола.

— Эй, Грег, а что делает в шкафу бутылка водки, если ты завязал?

— Это еще от старой жизни, заберите ее с собой, — легко ответил Грегори.

Отец Херли стал думать, что в его сердце поселилась ядовитая змея, раз он допускает мысль, что не могут глаза так блестеть от воды. Он подозревал, что Грегори подливал себе водку в стакан, пока никто не видел. Но если он будет так относиться к племяннику, то какой смысл восстанавливать отношения? Он гнал эти подозрения изо всех сил.

Он поехал навестить Лауру и Алана на неделе. Они были рады услышать, что на обеде в субботу присутствовала девушка, и даже предположили, что она была подружкой их сына.

— Было не похоже, что у них особенные отношения, — сказал отец Херли и почувствовал себя старой сплетницей.

— Они давно знакомы, — сказала Лаура, — думаю, что она вполне могла бы стать его подружкой.

Казалось, и сестра, и ее муж давили на него. Они стали говорить, что хорошо, конечно, знать все наверняка, но ведь из любых правил есть исключения. Он грустно улыбнулся и сказал, что из его правил исключений быть не могло. Они снова сказали, как им повезло иметь такого сына, как Грегори, а еще рассказали про сына своих друзей, который пришел юрисконсультом в «Шинн Фейн», а потом стал участником PROVISIONAL IRA[1].

— Должно быть, у него были какие-то идеалы, просто он ошибся, — сказал отец Херли.

— Джимбо, ты, должно быть, сошел с ума, какие у него могли быть идеалы? — закричала Лаура.

Он грустно улыбнулся. У него не было возможности сказать им, что любой другой путь оказался бы лучше, чем тот, который выбрал их сын. Он выглядел расстроенным. Алан Блэк тактично изменил тему разговора.

— Расскажи нам, ты на каких-нибудь свадьбах сейчас служишь? Мы бы хотели послушать про богатых и знаменитых.

— Нет, — ответил отец Херли, — у молодых всегда есть кто-то, кого они просят обвенчать их. Так что никаких пышных свадебных церемоний нет, только одна серебряная свадьба в Англии.