Но стоило им ступить на палубу, как туземцы на берегу начали петь и плясать, и гвалт, который они при этом подняли, надежно заглушал прочие звуки.

Все было кончено в считаные секунды. Каждый из шести часовых получил нож в спину, и жесткие ладони зажали им рты, чтобы не дать вырваться предсмертным крикам.

— Проверьте внизу, — велел Родни.

Матросы вернулись через несколько минут, качая головами:

— На борту больше никого нет, сэр.

— Очень хорошо.

На каждого участника операции еще на «Морском ястребе» была возложена определенная задача, и матросы поспешили к фалу и снастям фок-мачты. День накануне стоял безветренный, на море был полный штиль, но теперь со стороны суши ощутимо тянул вечерний бриз, и корабль весело покачивался на волнах, словно ему не терпелось выйти в море.

Родни затаил дыхание. С берега вполне могли заметить, что на корабле творится нечто странное. Но индейцы пустились в пляс вокруг костров, а за их кружащимися извивающимися нагими телами трудно было что-либо разглядеть.

— Сэр, мы готовы сняться с якоря. Они заменили шпиль.

Это прошептал один из старших матросов, и Родни, оглядевшись, понял, что настал самый опасный миг за всю предпринятую им операцию. Каждому моряку хорошо известно, какой шум производит поднимаемый якорь.

Веселье на берегу тем временем сделалось еще более буйным, как задумали Родни и индейский вождь, но кто знает — вдруг хотя бы один из испанских офицеров напился не так сильно, как остальные, или глаз у него окажется острее, чем у прочих. Медленно англичане начали втягивать якорь, упираясь босыми ногами в палубу, налегая всем телом на брусья шпиля.

Перлинь шел гладко, но ритмичное постукивание шпиля красноречиво свидетельствовало о том, что происходит на борту «Святой Перпетуи».

Клик, клик! Не может быть, чтобы никто не услышал этот звук, думал в отчаянии Родни, обливаясь потом, выкладывая все свои силы до последней унции. Клик, клик! И вот наконец якорь поднят! Только теперь Родни осмелился бросить взгляд на берег. Там безостановочно, как заведенные, с отрешенностью дервишей кружились индейцы, а те, кто не кружился, топали ногами и хлопали в ладоши, и все вместе завывали во всю мочь под оглушительный бой тамтамов. Шум, поднятый на берегу, состязался уже с грохотом преисподней. Индейцы отлично справились со своей задачей.

— Ставить грот, — сказал Родни и, сам встав за румпель, развернул «Святую Перпетую» носом по ветру. И как раз вовремя — налетевший порыв ветра ударил в парус, который захлопал и надулся. Глядя на это, Родни почувствовал, что у него сильно забилось сердце.

Парус раздувался, корабль пришел в движение. Родни с трудом верилось, что это происходит наяву. Корабль слегка накренился, скрипнули снасти, и Родни услышал, как в борт заплескала волна. Ветер усиливался, меняя направление на северо-восточный, как они с Барлоу ожидали накануне. «Святая Перпетуя» начала набирать ход.

Родни вытащил из кармана свисток и три раза пронзительно свистнул, подождал, потом повторил сигнал на случай, если Гэдстон не расслышал его сквозь неистовый вой, стоявший на берегу. Впрочем, он не сомневался, что группа Гэдстона заметила, как «Святая Перпетуя» снялась с якоря.

Внезапно с берега донесся вопль несколько иного рода, чем прочие. Кто-то тыкал пальцем в сторону корабля, вот уже несколько пальцев тянулись в их направлении. К кромке воды, громко крича и жестикулируя, побежали люда. В этот момент позади них что-то ярко вспыхнуло, прогремел взрыв. Родни криво усмехнулся. Несмотря на все инструкции, молодой Гэдстон не удержался и пустил в ход свои зажигательные бомбы. Это было лишнее, но Родни понимал, что долгие часы ожидания в темноте явились тяжелым испытанием для пылкого юноши. Теперь ему и его людям следовало со всех ног бежать на «Морской ястреб», чтобы не задерживать его отплытие.

Зажигательные бомбы, как и предполагал Родни, усилили царившее на берегу смятение. Оглянувшись через плечо, он увидел, что индейцы продолжают добросовестно исполнять свою задачу: они бестолково бегали взад и вперед, громко крича и размахивая руками. А пьяные, захваченные врасплох, ошеломленные испанцы не знали, что предпринять.

«Святая Перпетуя» уже тем временем выходила из бухты. Матросы быстро ставили марсель и брамсель, впрочем, особо спешить было некуда. Несколько испанцев, правда, кинулись к лежавшим на берегу шлюпкам, но Родни знал, что догнать корабль у них нет ни единого шанса. Оказавшись в темноте в открытом море, они быстро откажутся от погони.

Родни взял курс на юг. Вскоре к нему присоединится «Морской ястреб», и они направятся в Дарьенский залив. «Святая Перпетуя» была большим тяжелым кораблем, но Родни нашел, что она хорошо слушается руля. Прошло уже много лет с тех пор, как он стоял за штурвалом, и прикосновение ладоней к отполированному дереву вызвало в нем чувственный трепет. Под сладкую музыку волн и пение бриза они неслись вперед, в усыпанную звездами тьму.

Родни запрокинул голову и глубоко вздохнул. Они справились! Ему едва верилось, что они выполнили свою задачу. «Святая Перпетуя» принадлежит им. Он захватил ее, как и было задумано, не потеряв ни одного человека. Он захватил ее для Англии, для Глорианы!

Заря занялась уже в три часа, но Родни всю ночь не покидал штурвал. Сначала усталости он не чувствовал, но тело словно не принадлежало ему и действовало помимо его воли, так что временами он даже с недоумением посматривал на свои руки, лежавшие на руле, и удивлялся, откуда они знают, что им следует делать.

Время от времени он обращался к людям, которых не было с ним, и его тихий голос почти сливался с шумом моря.

— Поговори со мной, Филлида, — попросил он однажды. — Почему ты от меня все время прячешься? Я отыщу тебя, куда бы ты ни скрылась. Ведь ты — моя! Тебе не уйти от меня. Я научу тебя любить меня…

Но не Филлида вышла к нему из темноты ночи, а Лизбет. Ее зеленые глаза, так часто являвшиеся ему в снах, снова смеялись. Родни даже начал считать ее дьявольским наваждением, ведь, конечно, он был одержим ею. Ее длинные ресницы скромно лежали на щеках, но когда взлетали вверх, то обнаруживали не милое девичье смущение, но яростный гнев, не уступающий по силе его гневу.

Лизбет сидит напротив него за столом. Лизбет стоит на освещенной солнцем палубе. Лизбет подходит так близко, что ему слышно ее дыхание… или это дыхание ветра?

Как же он устал… но он должен привести корабль… к Лизбет!

Когда совсем рассвело и четко обозначился узор волн, уходивших за туманный горизонт в бесконечность, Родни убедился, что благополучно отвел «Святую Перпетую» от берега в открытое море. Он надеялся, что ему повезет и дальше и что маршрут, выбранный им вместе с Барлоу, окажется верным. Единственной их целью было избежать пересечений с торговыми путями, ведущими из Номбр-де-Диаса в Гавану.

Едва усталый мозг Родни начал испытывать некоторое облегчение при мысли, что в данный момент им ничего не грозит, как с грот-мачты раздался крик: