Ацутада, не ожидавший от неё такого ответа, просиял от радости…

* * *

Фудзивара Коун занимался своим любимым делом. А именно: поглощением блюд с острыми индийскими специями.

Парфюмер сидел за низким столиком, на котором расположились рис, тушёные овощи, рыба и суп с мисо[74]. Такие обыденные на первый взгляд блюда, благодаря новым приправам приобрели необычный вкус, способный удовлетворить даже самого заядлого гурмана.

Коун, ловко орудуя палочками, отломил себе внушительный кусок рыбы. Вдруг, мужчина почувствовал резкую боль в правом боку.

Он инстинктивно схватился за больное место. Увы, но такое уже периодически случалось. Как известно, за удовольствие приходится платить, и увлечение чрезмерно острой пищей не проходит бесследно.

Посему, время от времени парфюмер страдал болями в боку, изжогой и тошнотой. Кожа нестерпимо зудела, а моча стала тёмной. Коун несколько раз обращался к разным лекарям, и все, в один голос говорили, что ему просто необходимо соблюдать диету, ибо все симптомы указывали на разлив желчи.

Но подсевший на экзотические специи сановник не мог остановиться, и продолжал наслаждаться своими любимыми блюдами.

Однако, в последнее время, приступы боли и тошноты участились. Чувствуя, что неприятные ощущения в боку стремительно усиливаются, Коун встал из-за столика и позвал прислугу:

– Эй, кто-нибудь! Пошлите за лекарем!

Несколько служанок, находившихся в это время в коридоре, бросились исполнять приказ господина.

…Лекарь прибыл быстро. К этому времени, Коун уже лежал на футоне, корчась от нестерпимых болей.

Лекарь, уже не раз навещавший дом парфюмера, и прекрасно знавший о всех его проблемах со здоровьем, лишь вздохнул. Что он мог сделать, если больной сам отказывался принимать меры, столь необходимые для лечения?

– Господин, вы опять ели острую пищу? – спросил он.

– Да, и что? Не верю, что это она виновата! – взвился служащий. – Лучше сделай что-нибудь!

Лекарь лишь вздохнул и приступил к осмотру…

* * *

Весь день Фудзивара Коун мучился от болей. Лекарства не помогали. Другие врачи, за которыми послала жена парфюмера, оказались бессильны. Они лишь разводили руками и говорили, что на такой стадии болезни ничего не могут сделать.

Коун, промучившись в болях и приступах тошноты весь день, к вечеру чувствовал себя ещё хуже. Хотелось кричать, но сил не было, и он лишь слабо стонал. Ночью он начал затихать, силы оставили его. А под утро он испустил дух…

Осматривавший его лекарь вынес вердикт: причиной смерти послужил разлив желчи в организме…

* * *

Фудзивара Фусацугу крайне опечалился, получив весть о смерти двоюродного брата. Его огорчила не только трагическая кончина безвременно ушедшего родственника, но и то, что его план по смещению императора пошёл крахом.

Министр двора не знал, как это стоит понимать? Как простое стечение обстоятельств? Или как провидение богов, покаравших парфюмера, и таким образом предупреждающим его, Фусацугу?

Мужчина решил, что ему стоит немного выждать, и посмотреть, как будут развиваться события. Он отправился в храм, и мысленно обратился к богам с просьбой: пусть следующим заведующим парфюмерной мастерской вновь станет Фудзивара.

Какого же было его разочарование, когда новым заведующим парфюмерной мастерской назначили представителя рода Татибана. Узнав сию весть, министр двора едва сдержался, дабы не издать полный отчаяния вопль.

Он пребывал в крайней печали: значит, боги всё же на стороне микадо. Возможно, что сама Аматерасу защищает своего потомка…

Огорчённый министр двора мысленно решил: ему придётся смириться с тем досадным фактом, что его внук, увы, не станет императором, а он – регентом… Ибо с парфюмером из рода Татибана точно договориться не удастся…

* * *

Император Ниммё постепенно шёл на поправку. Не подозревая, что причиной его болезни стал Коун, добавляющий в благовония яд, микадо решил, что дело и впрямь, было в одежде или постельных принадлежностях, и щедро наградил Кэйтиро и Сэйки. Микадо даже посещали мысли повысить Кэйтиро до главы департамента Оммё-рё, но эту должность занимал Фудзивара Окада, один из родственников императрицы. Поэтому Ниммё ограничился просто щедрой наградой.

От слуг, отвечавших за гардероб и ранее брошенных в темницу, во время допросов так ничего и не удалось узнать. Посему, император решил просто понизить их в должностях, чтобы они занимались уборкой дворца.

Фудзивара Фуюцугу, левый министр и отец госпожи Дзюнси, поспособствовал в наборе новых слуг на освободившиеся места. И сам лично прислал верных проверенных людей из клана Фудзивара.

Фудзивара Фусацугу всё это время ходил, словно в воду опущенный, едва скрывая свою печаль. Но все, кто заметил его подавленное состояние, решили, что он огорчён смертью двоюродного брата. Однако его истинные мысли были далеко от этого.

Комати же, тем временем, завершила литературную обработку древнего предания о Лунной принцессе. Она зачитала свой труд императрице, и история стала пользоваться большим успехом при дворе…

Предание о Лунной принцессе, записанное Оно-но Комати[75].

Случилась эта история в давние времена. Жил тогда на свете один старик, и звали его Такэтори. Жил он тем, что ходил по горам и долинам, да рубил бамбук своим топором. А потом мастерил из него различные вещи на продажу. Посему и звали старика Такэтори – тот, кто добывает бамбук.

И вот, в один день, забрел Такэтори в самую глубину бамбуковой рощи. И видит удивительную вещь: одно деревце светится, словно внутри него огонек сияет. Немало удивился старик, да подошел посмотреть, что внутри. И вот диво! В глубине бамбукового стебля ярко сияла маленькая девочка. Такая крохотная, ростом всего в сяку[76].

Подивился старик и сказал:

– Сколько лет я уж собираю бамбук в лесу и плету из него корзины и клетки. А теперь досталась мне не клетка, а дитя! Видимо, суждено тебе, малышка, стать моей дочерью.

Осторожно взял на руки старик свою находку и отнес домой, к своей старухе. Старуха начала заботиться о девочке. Малышка, хоть и была прелестна, но столь крохотна, что вместо колыбели её положили в клетку для певчей птицы.