Тот просто отвлекающий манёвр задумал и заодно дополнительной ценности украденной разработке придал.

Меня передёрнуло, но это скорее из-за погружения в грязь — липкую и слегка прохладную. Отмывшись от неё под душем, я завернулся в простынку и засел в буфете — пить не столь уж и приятный на вкус травяной настой и освежать память о пределе способностей операторов разных румбов и витков. Это я теперь такой — уникальный и экспериментальный, у остальных-то потолок вплоть до сотен ватт выверен.

К чему это я? А всё к тому же.

Федя Маленский прошёл инициацию на девятом румбе, продолжительность резонанса смотреть смысла нет — она у него пиковая для восьмого витка, а вот мощность должна быть ограничена… Ограничена должна быть мощность…

Я полистал страницы, отыскал нужную таблицу и повёл пальцем по ячейкам, а потом даже ругнулся про себя матерно от избытка чувств. Нет, память меня как раз не подвела. Просто предельная мощность для девятого румба была заявлена в семьдесят семь киловатт, а Барчук до перевода в ВОХР каким-то чудом умудрился доползти аж до пика витка.

Так не бывает! Я прекрасно помнил, как непросто мне самому было даже при негласном содействии кураторов пройти все согласования и получить финансирование на оплату отнюдь не дешёвых процедур! Кроме как в институте сдёргиванием с малой суперпозиции и выводом на верхнюю никто и не занимался вовсе!

Выходит, за Маленского кто-то попросил и кто-то за него заплатил.

Вопрос — кто? И что ничуть не менее важно — зачем?

Это Машку Медник могли за красивые глазки и всё остальное подобным образом поощрить… К слову, о Машке!

Я в пару глотков допил травяной настой и поспешил в раздевалку, где сверился со своими записями и обнаружил, что вывели на пик витка и Медник. Не могу сказать, будто после этого голова кругом пошла, но мысли зароились в ней всякие разные. И не мысли даже, а подозрения.

А ну как ничего такого уж сложного в получении направления на процедуры в институт и нет вовсе? Вдруг лишь мне это таким великим поощрением представили? Разыграли дурачка на четыре кулачка?

Бред? Бред. Но осадочек остался, вот я и попросил лаборанта:

— Вась, брошюру на день придержу?

— Да хоть на два! — отмахнулся тот.

Я поблагодарил его и поспешил в горбольницу. Там без неожиданностей тоже не обошлось: сегодня на моё попечение впервые передали сразу шесть пациентов. И пусть все они уже шли на поправку, дежурства это обстоятельство нисколько не облегчило — скорее даже наоборот. Одно дело, когда больной спокойно лежит себе и сверхсилой оперировать не пытается, и совсем другое — контролировать внутреннюю энергетику тех, кто так и норовит в процесс реабилитации вмешаться и самолечением заняться. А у меня ещё и мысли совсем другим заняты!

Вымотался за смену — просто слов нет.

Освободившись, я влил в себя кружку кваса и рванул в спорткомплекс. Отзанимался под руководством Михаила Дмитриевича и поспешил на полигон, где Малыш гонял нашу основную группу.

— Разминайся! — распорядился тот и продолжил что-то втолковывать Карлу.

Приятели-пролетарии по своему обыкновению увлечённо мутузили друг друга, а Макс пытался пробить защиту Матвея, который мало того что сегодня двигался куда скованней обычного, так ещё и щеголял наклеенными на скулу крест-накрест полосками лейкопластыря.

Я подумал-подумал и двинулся на площадку, где мог работать со сверхэнергией в полную силу, без опаски кого-нибудь зацепить. Не дошёл.

— Эй! — окликнули меня от компании регбистов. — Ты ведь Линь, да? Секретарь дискома?

Прозвучал вопрос с откровенной неприязнью и даже вызовом, так что я ничего отвечать не стал, просто развернулся к двум направившимся в мою сторону студентам. Остальные принялись с интересом взирать на происходящее, даже разминаться и кидать друг другу мяч прекратили.

— Линь, да? — повторил регбист, не отличавшийся богатырскими статями, но и хлюпиком при этом отнюдь не казавшийся. Ну — если не на фоне Карла или Матвея.

Второй спортсмен в плане телосложения уступал приятелю по всем статьям, но, когда имеешь дело с операторами, полагаться исключительно на внешность не стоит. К слову, фонил он куда интенсивней, а это о чём-то да говорило.

— Допустим, — не стал я отмалчиваться. — Что с того?

— Ты ещё спрашиваешь? — осклабился регбист и стиснул кулаки.

Совсем не так давно внутри бы противно засосало, а сейчас ничегошеньки в душе не ворохнулось даже, только прикинул, как и куда в случае чего кулаком ткну, чтобы и незаметно для остальных, и серьёзно при этом не ушибить. Наблюдал я за тренировками этих регбистов, удар они так себе держат.

— Именно, — подтвердил я. — Спрашиваю. Чего хотел-то?

Студент, такое впечатление, слегка растерялся даже, ещё и приятель его за руку назад потянул, будто конфликта избежать хотел. Но вот это он как раз напрасно, только раззадорил товарища. Ну а как иначе? Держите меня семеро, и всё такое прочее!

Впрочем, майку на груди регбист рвать не стал, вместо этого ткнул меня пальцем в грудь. Точнее — ткнуть попытался, поскольку я синхронно с движением оппонента чуток отступил назад. Мог бы ухватить запястье и выкрутить руку или даже провести бросок, но делать этого не стал. Всё же секретарь дисциплинарного комитета, не хулиган какой.

— Вы чего ещё там удумали, а⁈ — пуще прежнего взвился регбист. — Мы ущерб возместили до копеечки! С кем не бывает, а? Так что — судить нас теперь? Заняться больше нечем?

— Ты чего от меня сейчас хочешь? — спросил я с откровенной ленцой. — Индульгенцию получить? Так нам бланки покуда ещё не завезли.

— Ты у меня дошутишься!

— Угомонись, болезный, — посоветовал я.

— Я тебе зубы-то пересчитаю!

— Здоровья не хватит.

Товарищ вновь потянул регбиста прочь, но тот скинул его руку и резко подался обратно. Силовой выпад оказался быстрым и не слишком сильным — аккурат, чтобы посадить человека на задницу. А ещё он был прекрасно просчитанным, отточенным неоднократными повторами и едва ли не доведённым до совершенства. Вовсе не уверен, что успел бы погасить его, даже удерживай потенциал.

Я — не удерживал и потому невольно качнулся вперёд. Но сразу переборол импульс и шагнул к своему обидчику. Тот от неожиданности отшатнулся и оступился, едва не упал. Я вполне мог чуть ускориться, сбить его с ног и покатать по земле, но при свидетелях горячиться не стал.

А тут ещё и тренер регбистов объявился, заорал на прервавших тренировку подопечных, студент только и бросил мне:

— В другой раз! — прежде чем развернуться и зашагать к своим товарищам по команде.

Я ничего говорить не стал, просто запомнил его. А ещё подумал, что за последние дни существенно расширил круг тех, кто при удобном случае не преминет поставить подножку или толкнуть в спину.

Умею друзей заводить — чего не отнять, того не отнять!

Вот именно охватившее меня раздражение вкупе с хронической усталостью и привели к тому, что я ошибся с фокусировкой силового выплеска — мало того, что тучу песка в воздух поднял, так ещё и не отбросил его, а закрутил вихрем. Ну да — напортачил и вращательное движение выбросу передал. Так неудобно стало — аж уши запылали и щёки печь начало.

На меня начали оглядываться, и я запустил ещё несколько песчаных вихрей один за другим, будто бы и собирался отрабатывать технику их создания изначально. Потом хмыкнул и озадаченно потёр лоб.

Мои силовые выбросы оказывались не в состоянии преодолеть полноценное экранирование, а что будет, если к линейному импульсу добавить ещё и круговое движение? И не отпускать вихрь, держать его техникой «Двойного вдоха», а ещё ко всему прочему наполнить деструктивными колебаниями. А ну как сработает?

Я занялся отработкой новой техники и вроде бы даже успел неплохо набить руку, но проверить действенность атакующего воздействия было не на ком, да и Александр Малыш крикнул:

— Линь, давай сюда!

Ставить меня против Бондаря он не стал, взялся самостоятельно корректировать огрехи ударной техники, затем и вовсе устроил полноценный спарринг. Не могу сказать, будто я действовал с ним на равных, но хоть пар выпустил.

К тому времени, когда Малыш наконец разрешил отчаливать, Матвей Пахота уже ушёл, а вот Карл меня дождался.

— Не рассказывал Матвей, чего с ним приключилось? — уточнил я у здоровяка, когда мы на пару двинулись к спорткомплексу.

— Работа с ним приключилась, — хохотнул Карл. — Что ещё?

— А конкретней?

— А конкретики нет. Брали кого-то ну и вот… — пояснил Карл, немного помялся и спросил: — Петь, твоё предложение насчёт проекта ещё в силе?

Я кивнул.

— И думаешь, Маринка ничего не заподозрит?

Я покачал головой.

— Ладно! — махнул Карл рукой. — Я в деле!

Приняв душ и переодевшись, мы двинулись прямиком к Инге. В гостиной у той обнаружились два чемодана и три коробки со шляпками, а изрядно озадаченная