в отношении ислама, в 1930 г. Фахреддин всерьез вознамерился последовать примеру крымского муфтия Ибрагима Тарни и расформировать ЦДУМ с тем, чтобы привлечь внимание зарубежных мусульман к бедственному положению ислама в СССР118. После консультаций с казыями он решил не прибегать к крайним мерам, однако о планировавшемся демарше стало известно НКВД114. В 1936 году было инспирировано «Дело о заговоре руководителей ЦДУМ», суть обвинений по которому сводилась к тому, что муфтий Ризаэтдин Фахреддин и казый Кашшаф Тарджемани готовились объявить о закрытии ЦДУМ с целью вызвать антисоветские волнения верующих. По этому делу было арестовано и расстреляно более 30 человек, включая троих казыев ЦДУМ — Зияэтдина Камали (Камалетдинова), Мухлису Буби и Кашшафа Тарджемани120.

В апреле 1936 г. Ризаэтдин Фахреддин скончался, и на повестку дня встал вопрос об избрании нового председателя ЦДУМ, однако власти не дали своего согласия на проведение съезда — именно такие полномочия они получили в процессе эволюции советского законодательства о свободе совести. На практике отделение церкви от государства оказалось сугубо односторонним, и государство не стеснялось напрямую вмешиваться во внутренние дела религиозных организаций. Запрет на проведение съезда ЦДУМ и «Дело о заговоре руководителей ЦДУМ» стали апогеем государственно-исламских отношений в довоенном СССР. Муфтий Ризаэтдин Фахреддин, оказавший советской власти немало важных услуг, был посмертно объявлен японским шпионом, что привело к репрессиям в отношении его родственников121.

После смерти Фахреддина исполняющим обязанности муфтия ЦДУМ стал имам из города Троица Челябинской области Габдрахман Расулев, сын знаменитого суфийского шейха Зейнуллы Расулева. В 1936 г. власти собрали в Уфе имамов ЦДУМ, поставив перед ними вопрос о целесообразности дальнейшего существования этой организации. В итоге было решено ЦДУМ сохранить, а наиболее ревностного защитника первого российского муфтията Габдрахмана Расулева назначить его главой122 .

В 1936 г. скончался и муфтий ЦДУМ БАССР Мутыйгулла Гатауллин, а его заместитель М.М.Камалетдинов подвергся аресту. На этом советская история альтернативного ЦДУМ башкирского муфтията завершилась123. В 1992 г. эта структура была восстановлена, однако никакой преемственности с ЦДУМ БАССР Духовное управление мусульман Республики Башкортостан не сохранило124.

К 1941 г. из 13700 мусульманских приходов внутренней России уцелело около сотни. Все учебные заведения были закрыты, выпуск газет и журналов прекращен, издательские проекты заморожены. Репрессии коснулись большинства имамов и членов их семей125. Аналогичная ситуация, хотя и в более легкой форме, наблюдалась также в Крыму, на Кавказе и в Средней Азии. Исламскому сообществу России был нанесен тяжелейший удар за всю его историю; удар, от последствий которого оно до сих пор не оправилось и оправится еще не скоро.

Большевики расчетливо использовали исламский фактор в своих целях, добившись важных внутри- и внешнеполитических успехов. Вброшенные в мусульманскую среду идеи о «национальных государствах тюрок», «шариатском управлении» и «мести великорусским шовинистам за многовековое угнетение» в итоге привели большую часть мусульманских лидеров в хитроумно расставленную ловушку и заставили ее работать против ислама. Наградой за это стала смерть или изгнание — столетиями формировавшаяся мусульманская элита была практически полностью уничтожена или изолирована от общества, а ее место заняла подчеркнуто светская интеллигенция, не допускавшая присутствия ислама даже в именах своих детей.

Из письма муфтия Ризаэтдина Фахреддина М.И.Калинину от 15 ноября 1928 года

Великая революция, встреченная с энтузиазмом верующим мусульманским населением, как открывающая широкие перспективы свободы совести и культурного самоопределения народов, бывших угнетенными в течение веков прежним царским правительством, и мусульмане были преисполнены надежды, что будут полностью обладать и пользоваться правами в этих областях, дарованными основными законами РСФСР. Но невозможность фактически пользоваться ими не может не возбуждать чувства разочарования в своих надеждах и не давать повода к оши

бочным и ложным истолкованиям. В особенности после аннулирования ВЦИКом своего Постановления от 9 июня 1924 г. о разрешении преподавания мусульманского вероучения в мечетях, когда мусульманское население поставлено в одинаковые условия с последователями других вероучений, является весьма желательным, чтобы со стороны местных властей мусульманскому населению была предоставлена полная возможность пользоваться, наравне с другими, своими законными правами, и границы этих прав не суживались. Я глубоко убежден, что в целях сохранения установившихся благожелательных взаимоотношений между правительством и верующими мусульманскими массами этот порядок вещей является весьма и весьма существенным.

Посему в качестве духовного главы мусульман РСФСР и лояльного гражданина Советского Союза я прошу:

   1) предложить БашЦИКу и ТатЦИКу разрешить открытие предположенных богословских курсов в Уфе и Казани;

   2) предложить Главлиту РСФСР дать разрешение на отпечатание 20 тыс. экземпляров священной книги «1йфтиак» (одной седьмой части Корана) и брошюры «Вера Ислама» на татарском языке в количестве 12 тыс.экземпляров;

   3) дать указание надлежащим учреждениям разрешить дальнейшее издание журнала «Ислам» по указанной Главлитом РСФСР программе и с таким количеством тиража, могущим удовлетворить наличный спрос на журнал126.

Внешняя дипломатия мусульман в 1917-1941 гг.

Новые правители России, пришедшие к власти в 1917 г., нуждались не только во внутреннем, но и во внешнем признании. Продолжающаяся Первая мировая война заставляла подходить ко внешним сношениям со всей ответственностью, поскольку Германия и ее союзники (в первую очередь Турция) не преминули воспользоваться моментом и усилить натиск на восток. Первым использовать «мусульманский фактор» в иностранных делах догадались члены Временного правительства, которые пытались сыграть на симпатиях части мусульман к Турции и использовать их фактор для заключения с ней сепаратного мира.

В свою очередь, ряд мусульманских активистов во главе с кадетом Садри Максуди, резко выступали против планов окончательного разгрома Турции и установления российского контроля над Константинополем, Босфором и Дарданеллами. «Вы не должны удивляться, что мусульмане, живущие в пределах России, питают симпатии к туркам и не желают окончательного их разгром- ления», — заявил он на VII кадетском съезде в марте 1917 года, обещая кадетам поддержку мусульман лишь в том случае, если они снимут из своей программы пункт о разделе Турции и об уничтожении Константинополя111. Аналогичные заявления Максуди делал и через два года, уже из эмиграции обращаясь к Парижской мирной конференции 1919-1920 гг. от имени всех российских мусульман. Он предупреждал участников Конференции, что если у Турции отнять проливы и Стамбул, то страны Антанты наживут себе врагов в лице миллионов мусульман России, симпатизирующих Турции, а это, в итоге, даст возможность более широкому распространению идей большевизма128.

«Татарская демократическая интеллигенция повела резкую агитацию против Временного правительства, решившего продолжать войну, и, в частности, против кадетов и их лидера Милюкова, сторонника завоевания Константинополя и проливов», — писал в своих воспоминаниях кадет В.А.Оболенский. В итоге