— И что вы сегодня приготовили нам, синьорина Паола? — спросил у нее Андре.

— Лазанью, синьор, — ответила девушка, при этом глядя не на Андре, а на Дэвида. — Не забудьте, через полчаса в кают-компании, синьоры, — напомнила она и круто развернувшись, пошла дальше.

— Как она тебе? — подначил друга Андре, провожая глазами Паолу.

— Нормально, — безразлично ответил тот, уставившись в одну неопределенную точку на горизонте.

— Неужели Дэвид Паркер не воспользуется ситуацией? Рыбка-то сама плывет к тебе в руки… Тем более такая привлекательная рыбка…

— Спасибо, на этот раз воздержусь… Пусть плывет мимо…

— Это серьезный симптом… Ты не заболел, случаем?

— Нет.

— А я думаю, что все-таки заболел. И даже знаю, как это болезнь называется…Grande Amore (Большая любовь (итал)), — смеясь, произнес Андре по-итальянски. — Перевод, надеюсь, не требуется?

— Не зли меня, Андре, — прорычал Дэвид, — а то я забуду, что ты мой друг…

Андре в ответ только громче рассмеялся.

* * *

— Ну что, ты и теперь будешь говорить, что не беременна? — спрашивала Мишель у обессилено лежащей Софи. Та упрямо молчала.

Они только вышли прогуляться по палубе перед сном, как вдруг Софи снова стало плохо и она, прислонившись спиной к бортику, медленно сползла на пол, на несколько мгновений потеряв сознание. Хорошо, что рядом оказался Эдгар и помог занести ее на руках обратно в трюм.

— Все явные признаки на лицо: тебя уже который день выворачивает наизнанку от любой еды, кружится голова, ты спишь как сурок, психуешь по любому поводу… Продолжать?..

— Но почему? — простонала Софи, и в ее глазах блеснули слезы. — Зачем? Этого не должно было случиться…

— Зато, теперь не придется разводиться с Дэвидом, — радостно улыбнулась Мишель.

— Нет, я все равно хочу развестись. Более того, я не хочу, чтобы Дэвид узнал о ребенке.

— Ты с ума сошла, да? — Мишель укоризненно посмотрела на подругу. — Как ты это себе представляешь? Ты считаешь, что твои родители придут в восторг от беременной и при этом разведенной дочки? Ты же станешь изгоем! Все отвернуться от тебя! Этого ребенка общество не признает! Да и как ты, вообще, собираешься скрыть беременность от своего Паркера? Или твой живот не вырастет в ближайшие девять месяцев? И как это можно не заметить?

— Мишель, — устало проговорила Софи. — все твои доводы будут иметь смысл, если мы когда-нибудь вернемся домой… А пока — это пустое сотрясание воздуха… Мы с Дэвидом, возможно, никогда больше не увидимся… И еще не известно, что будет с нами…

— Не думала, что ты такая пессимистка…

Софи, ничего не сказав на это, вздохнула и отвернулась к стенке. Мишель еще

некоторое время посидела рядом, а потом тоже начала устраиваться для сна на жестком старом тюфяке, которым их «заботливо» снабдил месье Люка еще в первый день.

Софи, которая, действительно, в последние дни спала без задних ног, сейчас же никак не могла уснуть. Осознание того, что у нее будет ребенок от Дэвида, никак не могло уложиться у нее в голове. На нее волнами накатывали то безудержная щемящая радость, то беспросветное пугающее отчаяние и страх… Она не находила себе места от всего свалившегося на нее…

Мишель уже давно спала, ее дыхание было ровным и тихим… Софи, стараясь не разбудить подругу поднялась и направилась на палубу, минуя мирно дремавшего на стуле Эдгара… Там, подняв лицо к черному, усыпанному сотнями хрустальных звезд, южному небу она, преисполненная разрывающими ее чувствами и эмоциями, не сдержавшись, выкрикнула:

— Дэвид!!! Где же ты?! Ты мне так нужен!..

Ее последние слова подхватил внезапный порыв ветра, унося с собой в безбрежную морскую даль…

* * *

— Софи! — Дэвид резко сел на постели. Его бросило в жар, а сердце бешено стучало, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди…

— Что случилось? — спросонья спросил его Андре.

— Мне приснилась Софи, — Дэвид провел ладонью по влажному холодному лбу, вытирая испарину. — Она меня звала… Я так явственно слышал ее крик, будто совсем рядом… Чертовщина какая-то… Что со мной происходит?… Но мне почему-то так плохо… Плохо без нее…

— Ангелы зовут это небесной отрадой, черти — адской мукой, а люди — любовью*, - нараспев процитировал Андре.

Дэвид на этот раз никак не среагировал на очередное подтрунивание друга. Он просто молча встал, быстро натянул брюки, накинул рубашку и вышел.

Дэвид с наслаждением подставил разгоряченное лицо прохладному ночному ветру. Ветер бережно обдувал его, принося некоторое успокоение.

— Синьор Паркер, — Дэвид не заметил, как неожиданно около него оказалась Паола. Она стояла в одной сорочке, лишь сверху была накинута разноцветная шаль. Ее кожа отливала серебром в свете полной луны, а ветер легонько теребил гладкие, почти черные волосы. В данный момент, на фоне безбрежного океана, она была похожа на настоящую русалку, только что вынырнувшую из морской пучины. Соблазнительная, манящая, сводящая с пути истинного русалка…

— Что вы здесь делаете в такой час, синьорина Паола? — Дэвид с трудом оторвал свой взгляд от созерцания дочки капитана.

— Я случайно видела, как вы выбежали из своей каюты, и подумала, что у вас что-то случилось, — ее голос обволакивал, а глаза призывно блестели.

— Вы ошиблись. У меня все в порядке.

— Значит, моя помощь не нужна? — она протянула к нему руку и пробежала тонкими пальчиками по груди Дэвида. Шаль соскользнула с ее плеч вниз, открывая на обозрение нежную гладкую кожу и заманчивую округлость полной девичьей груди…Чарующая, зовущая за собой, сулящая неземные наслаждения русалка… Но непременно ведущая к гибели.

— Вам следует уйти, синьорина Паола, — Дэвид решительно снял ее руку со своей груди. — Вы можете замерзнуть…

Он сам поднял ее шаль с пола и накинул ей на плечи.

— Идите же…, - настойчиво повторил он.

— Спокойной ночи, синьор Паркер, — голос девушки дрогнул, а в глазах затаилась разочарование и обида.

— Спокойной ночи, — сдержанно кивнул Дэвид и, дождавшись, пока она уйдет, обессилено опустился прямо на дощатый пол, откинувшись спиной на стоящую рядом бочку с пресной водой.

— Как ты? — рядом с ним присел только что подошедший Андре.

— Это всегда так мучительно больно? — Дэвид затравленно посмотрел на друга.

— Всегда, — серьезно ответил тот. — А еще мучительно сладко. Тоже всегда.

— Я все время думаю только о ней, — глухо произнес Дэвид, прикрыв глаза. — Я просыпаюсь и засыпаю с мыслями о ней… Я с трудом усмиряю в себе страх потерять ее навсегда… Иногда я еле сдерживаюсь, чтобы не завыть от тоски по ней…Я мечтаю увидеть ее, прижать к себе и больше не отпускать от себя никогда… Мне необходимо видеть ее глаза, слышать ее голос, вдыхать ее запах, чувствовать ее каждой клеткой своего тела… Она во мне… И вокруг меня… Это и есть то, о чем ты все время говоришь?