** Янтарное дерево, внешне схожее с североамериканским дубом.

…Первая ночь прошла для Софи почти без сна: она никак не могла найти себе места в непривычном гамаке, над ухом постоянно жужжало какое-то насекомое, и, вообще, весь окружающий мир был полон незнакомых, непонятных шорохов и звуков. И теперь,

наблюдая за восходящим солнцем, она без энтузиазма ковыряла ложкой кашу из сорго, рядом с ней, не менее вялая, сидела Мишель.

… Дорога к кофейной плантации занимала не менее четверти часа, но для Софи и Мишель с непривычки этот путь показался просто нескончаемым, к тому же с собой пришлось тащить на спине большую корзину.

— Это и есть кофейные деревья? — ахнула Софи при виде высоких зеленых кустов с прямыми горизонтальными ветками, усыпанными блестящими красными, размером с крупную вишню, круглыми плодами. — А где же кофейные зерна?

— Они внутри этих ягод, — пояснила Мишель, — как косточка…

В этот момент к ним подошел Миро и, сорвав крупный красный плод, продемонстрировал его девушкам и положил в корзину одной из них. Потом он показал на немного потемневшую ягоду и отрицательно покачал головой, давая понять, что такие собирать не годится. То же самое он сделал, указав на зеленый недозревший плод.

— Não deve (Нельзя), — произнес он, и так выразительно на них посмотрел, что Софи с Мишель прекрасно поняли, что он сказал. — Entendeu?(Понятно?)

— Entendeu, — кивнув, постаралась повторить за ним Софи и улыбнулась. Миро улыбнулся ей в ответ и пошел дальше, внимательно наблюдая за уже приступившими к работе рабами.

С каждым часом солнце палило все сильнее, от чего движения Софи замедлялись, голова снова начинала кружиться, и она еле сдерживала подступающую к горлу тошноту.

В полдень на дороге, ведущей от фазенды к плантации, показалась Далила, катившая перед собой небольшую тачку, нагруженную несколькими кастрюлями.

— Я так понимаю, это обед, — тяжело вздохнула Мишель и, глядя на других рабов, оторвалась от работы и, увлекая за собой Софи, пошла к раскидистому дереву, под которым Далила начала разливать по плошкам какой-то суп.

…Софи шла назад, еле передвигая ноги и сгибаясь под тяжестью собранного кофе в корзине у нее за плечами. Разговаривать не хотелось, даже с Мишель, да и совсем не было сил… На нее вновь навалилось дикое отчаяние и ощущение безысходности, и в глазах начало щипать от подступающих слез. На подходе к дому их встретил сам Абеларду Кардозу и стал придирчиво осматривать содержимое всех корзин. Заметив, что в корзине Софи количество собранного кофе существенно меньше, чем у других рабов, он весь посерел от злости и, поднеся к ее лицу плетку, проговорил сквозь зубы:

— Плохо работать, грязный рабыня, — и повернулся к Миро. — Pobres, Miro! Amanhã eu vou-me para o plantio e veja porque não fazer o seu trabalho!(Плохо, Миро! Завтра я лично подъеду на плантацию, что посмотреть, почему они не справляются со своей работай!)

Миро махнул головой и опустил глаза.

Когда хозяин ушел, Мишель обняла за плечи Софи, у которой уже по щекам текли слезы, и, успокаивая, погладила ее по спине.

Софи снова не могла сомкнуть глаз, переваривая все события прошедшего дня. Слез уже не было, а в душе царило полное опустошение. Единственной вещью, не дававшей ей покоя, был животный страх за своего еще не родившегося ребенка, страх, что она может его потерять. Ребенок для нее был той самой ниточкой, которая связывала ее с прошлым и не давала совсем потерять себя в этом чужом и недобром мире…

Вдруг, уже почти проваливаясь в дрему, Софи вспомнила кое-что странное, что сегодня произошло во время сбора кофе. Уже после обеда, ближе к вечеру, из леса, который стеной окружал плантацию с нескольких сторон, появилась женщина. Она остановилась на пригорке и молча стала наблюдать за работающими рабами. Хоть женщина и находилась в некотором отдалении, Софи все же удалось ее рассмотреть: уже совсем преклонного возраста, не негритянка, но кожа ее была очень смуглой, в

просторных белых одеждах, скрывающих объемную фигуру, в руках — длинный деревянный посох причудливой формы… Уже эти детали ее облика заставляли сердце сжиматься от неосознанной тревоги, но было еще одна вещь, от которой у Софи по коже прошел неприятный холодок: у старухи не было одного глаза, вместо него лицо женщины пересекала черная повязка. А другой глаз… Другой глаз безотрывно смотрел на саму Софи, пронизывая ее насквозь… Софи поспешно отвернулась, но спиной продолжала чувствовать ее сверлящий взгляд. Кроме Софи, старуху заметили и другие рабы. Ниси, занервничав, легонько толкнула сестру и свистящим шепотом проговорила:

— Miranda…

«Миранда», — Софи почему-то показалось, что девушка произнесла именно имя этой старухи. И в подтверждение ее мыслей, это имя стало передаваться от одного негра к другому, внеся беспокойство в их ряды. Даже Миро, хоть и стал покрикивать на рабов, призывая их вернуться к работе, все же тоже косился в сторону холма, на котором стояла странная женщина. Старуха же, казалось, совсем не обращала внимания на суматоху, связанную с ее появлением. Она еще некоторое время неподвижно стояла на месте, а потом, развернувшись, медленно пошла в сторону леса и вскоре скрылась из вида, будто ее и никогда не было. Беспокойство постепенно стало отпускать всех работающих на плантации, и уже через некоторое время рабы, казалось, забыли об этом непонятном происшествии… Хотя у самой Софи где-то в глубине души все же затаилась неосознанная тревога и нехорошее предчувствие…

* * *

Сегодня Софи чувствовала себя хуже некуда: ее страшно мутило с самого утра, перед глазами летали темные мушки, и она боялась в любую минуту потерять сознание. Руки совсем ее не слушались, а ноги подкашивались, и в конце концов девушка, обессилив, опустилась на колени. Именно в этот момент на плантацию, несясь во весь опор, верхом на лошади въехал Абеларду. Увидев, что Софи не работает, его лицо снова исказилось злостью, и он, без слов, со всего размаху хлестнул ее плеткой. Хоть удар прошелся поверхностно, она все же, сжавшись, охнула от боли и неожиданности и схватилась рукой за раненное плечо… Все рабы застыли на своем месте, наблюдая за происходящим.

— Я предупреждать тебя вчера, — прорычал разъяренный Абеларду, — а ты не слушать, ленивый рабыня… Если завтра, я увидеть то же самое — буду привязать тебя к столб и выпороть…, - он резко развернул лошадь и ускакал прочь.

К Софи сразу же кинулась Мишель и ее утешать.

— Подонок, — шептала Мишель сквозь зубы, осматривая ее рану. — Как таких земля носит…

— Миранда… — пронесся взволнованный шепот среди рабов, и подруги обернулись: на том же месте, что и вчера, стояла та же старуха и также безмолвно следила за Софи своим единственным глазом.

— Она смотрит на тебя, — негромко заметила Мишель.

— Что ей от меня нужно? — хрипло прошептала Софи, на этот раз не в силах отвести глаз от старухи. Она даже на время забыла о боли, которую причиняла ей свежая рана. В эту секунду Миранда сделала непонятное движение рукой, будто описывая в воздухе круг, потом приложила палец к губам, продолжая смотреть только на Софи, а после также неожиданно пошла прочь, не оглядываясь…