отрицательно покачал головой. — Это тоже, конечно, но впечатление такое, что и это так, до кучи… Значит так, дорогой, ты уже понял, что у меня на тебя виды?

На это я только криво улыбнулся:

— Я так понял, что на меня у всех виды, причём большие.

— Не без того, — согласился дядя Захар, — ладно, идите спать, завтра поговорим.

И нас разогнали дрыхнуть. Спал я крепко и без снов, но оно и понятно, после той дозы успокоительного, которое нам с Дашей прописали.

* * *

Утро красит серым цветом… Всё, вообще всё. За время, прошедшее с моего воскрешения я как-то и подзабыл сентенцию, что утро добрым не бывает. Потому как при всех заботах и треволнениях очень хорошо быть князем, да ещё царским крестником. А вот поди ж ты, сегодня навалилось. И последствия вчерашнего боя (наверное и в самом деле, не стоило мне идти, смотреть на трупы) и последействие успокоительного. И только несколько глотков живительного зелёного чая с жасмином добавили этой серости красок, еде вкуса, а мозгам — любопытства. Даша этот живительный эликсир принципиально игнорировала, потому только вяло ковырялась в тарелке и прихлёбывала свой любимый лимонад, который таким тонизирующим свойством не обладал.

— Ты бы чаю со зверобоем выпила, если уж жасминовый тебе так не зашёл, — от чистого сердца посоветовал я.

Девушку аж передёрнуло:

— Ты и правда извращенец, или издеваешься? — хмуро спросила она.

— От чистого сердца! — честно ответил я. — Вижу ведь, что тебе надо чем-то взбодриться.

Тётя Лиз с предложением согласилась:

— Надо признать, напиток хороший. Нравится не всем, но бодрит отлично.

Даша на это только раздражённо махнула рукой и продолжила ковырять свой гуляш, а на меня напал жор и я взял себе добавку.

— Ты лучше скажи, как настроение после вчерашнего? — неожиданно спросил крёстный.

— Паршиво, — честно признался я. — Жили четыре человека, были у них семьи, кто-то их дома ждёт… Да знаю я, — совершенно невежливо отмахнулся я от попытки крёстного что-то сказать, — они пришли нас убивать, не положи их я, нас бы с Дашей тут сейчас не сидело… Но всё равно.

— А если ещё раз придётся?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Если придётся драться — значит драться, но это не значит, что это очень приятно и радостно.

Крёстный задумчиво кивнул, видимо вспоминая что-то своё:

— Это правильно, Серж. Первое убийство разделяет людей. Кто-то впадает в истерику, бросает оружие, начинает прятаться от себя, кто-то наоборот, ловит кайф, садится на убийство, как на наркотик. Но самое правильное, как ты сказал: в этом ничего хорошего нет, но иногда бывает необходимо.

Ну вот, взял и снова настроение испортил. Впрочем, пришло время делать вторую заварку и вскоре по столовой снова разнёсся волшебный, ни с чем не сравнимый аромат, тётя Лиз и крёстный снова потянулись ко мне с чашками. А Даша и Гриша смотрели на нас со снисходительной жалостью, попивая свой лимонад. Кто бы мог подумать, что суровый путешественник, знаменитый исследователь брошенных земель, про похождения которого снимают фильмы ужасов (а в них попадают только самые безобидные и забавные случаи), такой сластёна?

А после завтрака нас зазвал к себе в кабинет дядя Захар. Сидел он за своим столом помятый, хмурый, и постоянно прихлёбывал что-то из чашки. Крёстный критически его оглядел, понюхал содержимое чашки и потребовал:

— А ты сейчас пойдёшь спать.

— Миша, мне ещё…

— Дядя! Это приказ императора. В таком состоянии ты ничего толком не сделаешь, только накуролесишь, потом придётся разгребать и переделывать.

Дядя Захар закрыл лицо ладонями, помассировал глаза и заявил:

— Вот знаешь, Мишка, чем ты такой противный? Ты как всегда прав! Тогда послушайте, что я успел накопать и думайте на досуге. А я и правда, отдохну.

И рассказал нам, что, по большому счёту, ничего не нашёл. Машины были взяты в аренду в районе обеда, квартиру, откуда я выжег стрелка вообще взломали: хозяева уехали на несколько дней и по записям внешнего наблюдения — так сейчас называется старое доброе видеонаблюдение — террористы заняли её очень ловко, за пару часов до событий. В дом вошли двое, сразу после моего выстрела из дома вышел один, похоже, стоял на стрёме. Единственный выживший ничего не говорит, типа они выполняли приказы старшего, вот он-то держал связь с руководством и погиб в первой машине.

— Схема, в общем-то, стандартная, только старший никогда не участвует в самой акции, наблюдает со стороны, если надо — корректирует, так что этот фрукт врёт. Но мы из него всё равно всё вытянем.

Сказав это он снова устало потёр глаза. Я хотел было высказать мысль о том, что нашу поездку слили где-то утром, но увидев этот жест прикусил язык. Захар Георгиевич и в самом деле умотался, а начни я сейчас обсуждать варианты и версии — точно залипнет на работе. Нет уж, пусть отдохнёт, хоть немного и тогда от него будет больше толку. Потому пожелав ему хорошо отдохнуть мы отправились к себе.

— А ты молодец, — неожиданно сказал крёстный, — не стал лезть со своими соображениями.

Даша, которую мы везде таскали с собой, изобразила удивлённое лицо, а я пожал плечами:

— Ты же приказал ему отдыхать, а начни я высказывать, там бы ещё на два часа трёпа. Тем более, что он наверняка всё что я надумал уже просчитал.

— Просчитал, не просчитал, а со мной поделишься? — хитро улыбнулся крёстный.

Требуют — расскажу, тем более, может и правда до чего-то умного додумался?

— Мне письмо пришло пол девятого, машины они арендовали в четверть третьего. Дальше считаем: брали машины в разных концах Москвы, скорее всего не возле своих постоянных баз. Значит от команды начать операцию прошло не меньше часа…

— Клади два, — очень серьёзно поправил меня крёстный.

— Хорошо. Это значит, что команда на начало операции была в четверть первого. Сколько нужно времени на то, чтобы информация от агента прошла к резиденту, а от него команда к исполнителям?

— Бери ещё два часа. Конспиративная связь не быстрая.

— Значит 10:15. Сколько надо времени на планирование такой операции?

— Если группа слажена, предварительные схемы отработаны, то… клади ещё час.

— 9:15, — резюмировал я.

— И что? — подала голос Даша.

— А то, что течёт, скорее всего у нас, — ответил я.