Запросили пощады пятки — распаренные ранки напитались водой и начали болеть. Ну да, босиком по колючим палкам в лесу я ходить умею. Я закуталась в халат и на мысочках выскользнула в коридор.

— Как ты готовишь кофе? — Макс стоял на кухне, в руках (ага, перчатки он снял) у него была банка. Он с сомнением в нее заглядывал, словно в его представлении кофейный порошок должен быть другого цвета. Например, зеленого.

— Берешь банку, заливаешь кипятком и не размешиваешь, — пошутила я.

— Что, прямо туда? — решил уточнить Макс.

— Вам кофе в постель или в чашечку? — усмехнулась я, выхватывая у него банку. — Давай сама сделаю.

— Почему ты так ходишь? — Макс, как всегда, был очень внимателен.

Я тут же опустилась на пятки, зашипела и вновь встала на мыски, пробормотав:

— За грехи поставлена. — Нервы начинали сдавать.

Макс отобрал у меня банку, силой усадил на табурет, поднял к себе на колено мою правую ногу. От чувства неловкости я готова была провалиться сквозь пол.

— Ты очень быстро бегаешь, ботинки за тобой не поспевают. — Он ничего не делал, просто держал мою ступню в своих руках.

— Мне не дали обуться. — Я смотрела на его тонкие белые руки, на чуть синеватые ногти, на хрустально-идеальные пальцы, и к переносице стали подкатывать слезы, словно я прощалась с любимым. Мне не хотелось с ним расставаться. Я только-только начала понимать, что такое любовь. Я только-только поверила, что и у меня может быть счастье. И я хочу его сохранить. Один день! Я смогу сделать так, чтобы все было хорошо.

Макс опустил мою правую ногу, потянул к себе левую.

— Я встречался с Катрин. Как только она появилась в городе, начал следить за ней.

— Не уследил, — проворчала я.

— Не в том дело. Помнишь, я говорил, что почувствовал другого вампира в Москве? Там была она.

— Не понимаю, почему вы боитесь Смотрителей, если они никого не убивают, — дернула я плечом. Надо было говорить как-то мягче, но у меня не получалось. Я нервничала, потому что должна была куда-то отослать на завтра Макса, но ничего, кроме ссоры, не придумывалось. Ни при каких других условиях он меня одну не оставит.

— Ее не убили, потому что у них была другая цель. Смотрители поставили ей условие.

— Украсть меня? — догадалась наконец я. — И закопать в лесу?

— Не так, — в голосе Макса появилось что-то вроде усталости. — Катрин не могла поступить иначе. Сейчас она у них как будто на поводке. Ты ведь не знаешь, что такое, когда вампира сдают Смотрителям? — Я отрицательно замотала головой. — Достаточно одного волоска, чтобы любой охотник мог построить хороший аркан, и вампир обречен. Чаще всего после этого погибают. Но Катрин им еще нужна.

— Эдгар передал волосок Катрин кому-то из Смотрителей? — Момент передачи волоска представлялся слабо.

— Наверное, у него не было другого выхода. Катрин необходимо было наказать.

— Но задание она не выполнила! — напомнила я.

— Ей помогли его не выполнить. Кто-то помешал. Мне показалось, что сам лес тебя не выпустил.

— Не лес, а колдун! Его нашел Пашка. Они вдвоем вытащили меня оттуда.

— Я тебе сейчас приготовлю настоящий кофе.

Вторая моя нога вернулась на пол. Ступням было горячо, словно я только что пробежалась по снегу. Кровь быстро бежала по всему телу, и я впервые спокойно встала на полную стопу. Надо будет Максу сшить белую повязку с красным крестом, пускай все знают, что он незаменимый человек, и ни в коем случае не пытаются его убить.

Макс принюхался, безошибочно шагнул к ящику, где у мамы лежали пакетики с зеленым чаем. Оттуда, к великому моему удивлению, он извлек серебристую упаковку с кофейными зернами. Так-так, значит, мама втихаря пьет кофе, а мне запрещает? Старая ручная кофемолка у нас уже какой месяц стояла без движения. Макс насыпал в ладонь горсть зерен. Потрясающее сочетание — белая рука и масляно-коричневые кофейные ядра. Через секунду кофе был смолот, засыпан в турку (оказывается, и она у нас имеется!), та поставлена на огонь.

— Маша, — Макс стоял над плитой, глядел на пламя. — Ты мне потом обязательно все расскажешь. Ты же знаешь, я не умею читать мысли. Но я тебя очень прошу — прежде чем что-нибудь сделать, подумай.

Чтобы спрятать смущение, я полезла в холодильник. Где-то там обитает сыр… Кофе без сыра я не пью. Я уже потянулась к куску, завернутому в целлофан, когда услышала:

— Возьми другой. Этот не очень свежий.

— А вроде недавно куплен, — пожала я плечами, беря уже начатый и даже как будто слегка заветренный кусочек. — Скажи, тебя можно обмануть?

— Меня очень легко обмануть, — негромко произнес Макс, забыв о турке. — Поэтому не надо.

Я успела поймать убегающий кофе. Запах у него был волшебный. Конечно, с растворимой бурдой не сравнить. Осталось только чашку найти с рыбками…

— Смотрители уже здесь. — Макс стоял около плиты как приклеенный. — И на сей раз на одной крысе не выберешься. Нам надо уехать.

— Когда еще они до нас дойдут! — Я перелила кофе из турки в чашку.

— Олег приходил в мастерскую, я чувствовал его запах. Он и сейчас во дворе.

Я обхватила чашку двумя руками. Теперь запах кофе всегда будет рождать у меня воспоминание об этом разговоре. Ох, лучше бы его не было, потому что я знаю, чем он закончится. Но ведь еще можно все остановить. Встать, обнять Макса и попросить замолчать. С ним так приятно молчать, он самый лучший молчун на свете! Но я не могла его остановить, поэтому Макс продолжал говорить. Он должен был сказать это до конца. Чтобы потом уйти. На один день.

— Если мы хотим быть вместе, нам надо уехать. — Голос у него был просительный. — Неважно куда, хоть за город. Здесь мы постоянно скованы старыми связями. Если уедем, все будет по-другому.

Я мелкими глотками пила терпкий напиток. Мне было страшно. Страшно от того, на что я решалась, от того, что хотела остаться одна. А я ведь уже привыкла, что мы с Максом вместе.

— Конечно, ты привязана к тому, что тебя окружает, я знаю, но пришла пора сделать выбор, — настаивал Макс.

— А как же все те, кто здесь останется? — прошептала я. Мне показалось, что в каждом моем слове чувствуется запах кофе. — Ты в курсе, что Маркелова в тебя влюблена и готова скормить тебе свою Белку, лишь бы ты обратил на нее внимание?

— И не умею подавать руку слабому, когда вижу, что ничего сделать для него не могу. — Голос Макса зазвенел. — Маша, я люблю тебя. Нам надо уехать. Родителей и школу я возьму на себя. Помнишь, как ты уговаривала меня послушаться? Сейчас я прошу тебя о том же.

— Но ты ведь не послушался. — Я упрямо тянула кофе, хотя мне и без него было очень жарко. Хотелось сбросить теплый мамин халат. Всегда говорила, что халаты вещь страшно неудобная.