— Странно, что он нас не позвал.

— Он звал, — сказал Под, — но он все же не был у нас под самым носом. А река так шумела…

— Ш-ш, — шепнула Хомили. — Девочка засыпает.

— Да, — продолжал Под, понизив голос, — он-то нас звал, да мы-то его не слышали. Кроме того одного раза, конечно.

— Когда? — спросила Хомили. — Я ничего не слыхала.

— Когда Кривой Глаз в четвертый раз закинул удочку, — прошептал Под, и крючок вонзился в нашу ветку. Ту, на которой мы стояли. Помнишь? И я старался выдернуть его. Спиллер заорал тогда во все горло: «Перережь леску!» А я подумал, что это ты кричишь…

— Я?.. — сказала Хомили.

В полумраке послышался какой-то шорох.

— Но это был Спиллер, — сказал Под.

— Ну и ну… — проговорила Хомили.

Голос ее звучал глухо; скромность не позволяла. ей раздеваться у всех на глазах, и она зарылась в овечью шерсть. Наконец оттуда вынырнула голова и одна тощая рука, держащая скатанное в узел белье.

— Как ты думаешь, можно его где-нибудь вывесить на просушку?

— Оставь его здесь, — сказал Под; в это время он, кряхтя, влезал в костюм Спиллера. — И Арриэттино тоже. Я спрошу у него… Полагаю, мы найдем какой-нибудь выход. По-моему, — продолжал он, натянув на живот куртку и подтянув вверх штаны, — в нашей теперешней жизни, что бы ни случилось, всегда есть выход из положения. Так было и, скорей всего, так будет. Вот что я думаю. Может быть, мы нанижем одежду на спицу и выставим наружу, чтобы ее продуло ветром…

Хомили молча смотрела, как он собирает вещи.

— Может быть, — сказала она.

— Скажем, закрепим острие и поднимем спицу шишечкой вверх, — предложил Под.

— Я имела в виду, — мягко прервала его Хомили,-то, что ты сказал раньше: что всегда есть выход из положения. Беда в том, так мне кажется, что не всегда можешь его найти.

— Да, в том-то и беда, — согласился Под.

— Понимаешь, о чем я говорю?

— Да, — сказал Под и замолчал, обдумывая ее слова. — Ну, что ж… — сказал он немного погодя и повернулся, чтобы уйти.

— Минутку, Под, — окликнула его Хомили, приподнимаясь на локте. — Дай мне тебя осмотреть. Нет, подойди поближе. Повернись немного… Так, да. Хоть бы тут было посветлее…

Сидя в своем шерстяном гнезде, Хомили молча смотрела на мужа, и для нее это был очень ласковый взгляд.

— Да, — наконец решила она, — белое, вроде бы, тебе к лицу.

В большой кухне Фирбэнк-Холла садовник Крэмпфирл отодвинул стул от стола. Ковыряя в зубах заостренной спичкой, он уставился на угли в плите.

— Странно… — пробормотал он.

Миссис Драйвер, кухарка, убиравшая со стола, перестала складывать стопкой тарелки и подозрительно скосила на него глаза.

— Что именно?

— То, что я видел.

— Где?.. На рынке?

— Нет… Сегодня вечером, по пути домой… — Крэмпфирл замолчал и снова уставился в огонь. — Вы помните ту историю — это было в марте прошлого года, если не ошибаюсь, — когда мы взламывали здесь пол?

Смуглое лицо миссис Драйвер потемнело. Сжав губы, она с грохотом поставила на стол тарелки и принялась сердито бросать ложки в лохань.

— Ну и что?

— Вы сказали, там, под полом, было гнездо. Разодетые мыши, сказали вы.

— Никогда я не…

— Спросите Эрни Ранэйкра, он был здесь — хохотал до упаду… Разряженные мыши, сказали вы. Ваши собственные слова. Видела, мол, как они бегают…

— Клянусь, я никогда не…

Крэмпфирл задумчиво посмотрел на миссис Драйвер.

— Вы, конечно, можете это отрицать, но я и сам еле удержался от смеха… я хочу сказать, когда вы забрались на стул и…

— Хватит.

Миссис Драйвер подтянула к себе табурет и тяжело села. Наклонившись вперед и опершись локтями о колени, она глядела в упор на Крэмпфирла.

— Предположим, я действительно видела их — и что тогда? Что тут смешного? Беготня, писк, визг… — Голос ее повысился. — Мало того… Я вам вот что сейчас скажу, Крэмпфирл. — Она перевела дыхание. — Они были больше похожи на людей, чем на мышей. У одной даже были на голове…

Крэмпфирл не сводил с нее глаз…

— Продолжайте. Даже были — что?

— Папильотки…

Миссис Драйвер сердито нахмурилась, словно хотела сказать: «Только засмейся!» Но Крэмпфирл не смеялся. Он медленно кивнул. Сломал спичку пополам и кинул в огонь.

— И все же, — сказал он, поднимаясь с места, — если бы там что-нибудь было, мы бы, надо думать, нашли. Ведь и пол подымали, и дыру под часами законопатили.

Он громко зевнул и потянулся.

— Что ж, пойду. Спасибо за пирог.

Миссис Драйвер шевельнулась.

— Они и сейчас могут быть здесь. Откуда мы знаем? — не уступала она. — Половина комнат в доме закрыта.

— Нет, вряд ли; мы столько сторожили тогда, да и следы какие-нибудь они оставили бы. Нет, не думаю. Мне кажется, они убежали, — конечно, если было кому убегать.

— Еще как было! Но что толку об этом говорить, когда этот Эрни Ранэйкр поднял меня на смех. Лучше скажите мне, — она проницательно взглянула на него, — вы-то почему так изменились?

— Не могу сказать, что я изменился. Просто стал об этом всем думать. Помните шарф, который вы тогда вязали? Серый такой. Вы не запамятовали, какого цвета были спицы?

— Спицы?.. Вроде бы кораллового… Такие розоватые…

— Кораллового?

— Сейчас я вам их покажу. Они у меня здесь.

Миссис Драйвер подошла к шкафу, выдвинула ящик, и вынула пучок спиц, перевязанных шерстинкой.

— Вот они, эти две спицы. Скорее розовые, чем коралловые. Почему вы спрашиваете?

Крэмпфирл взял в руки связку. С любопытством повертел в руках.

— Почему-то мне казалось, что они желтые… — сказал он.

— Верно. Подумать только, что вы запомнили. Начала вязать я и вправду желтыми, но потом одну из них потеряла; в тот день ко мне приехала в гости племянница, и мы пили чай в саду.

Повертев связку, Крэмпфирл вытащил одну спицу; она была янтарного цвета и слегка просвечивала. Он задумчиво измерил ее пальцами.

— Вторая такая же? Как эта, да?

— Верно. А что, вы ее нашли?

Крэмпфирл покачал головой.

— Не совсем так.

Он глядел на спицу, крутя ее перед глазами: той же толщины та, другая, и, если взять в расчет, что видна она была не целиком, той же длины. Освещенная луной, она казалась на фоне темной воды хрупкой, как стекло. Мачта? Не веря своим глазам, он низко свесился через перила моста, стараясь получше рассмотреть все. На корме, облитое со всех сторон серебром, мелькало весло — словно рыба. Когда суденышко подплыло ближе, он рассмотрел, что весло — это десертный нож, заметил странную форму навеса и неглубокую, как у баржи, осадку корпуса… Сигнальные флаги, спускавшиеся с топа мачты, были, скорее, похожи на одежду, которую вывесили на просушку, — крошечные штаны, трусики и кальсоны; венчала все это красная фланелевая юбка, хлопающая на ветру. Детская игрушка, подумал было Крэмпфирл, брошенная и забытая, оставленная на волю волн… И тут, когда суденышко подошло к тени от моста, он различил в свете луны лицо, глядевшее с кормы наверх, — бледное, как яичная скорлупа, с расплывчатыми чертами. Взмах весла, блеснувшего, как рыбий хвост, разбил поверхность воды на блестки, — и посудинка исчезла под мостом.