для позирования ему во время работы. Мадемуазель Тосканской нужны были деньги, а художник обещал неплохо платить. Чтобы сей мазила не распускал руки, Кира взяла с собой свою верную оруженосицу Илону. Впоследствии у мадемуазель Тосканской появилась возможность убедиться, что Иволгин по природе своей джентльмен и руки распускать не спешит. За работу натурщицам он платил щедро, хотя богатым его назвать можно было лишь с большой натяжкой. Впрочем, не порядочность и не щедрость привлекали в нем Киру, а вхожесть в светские круги культурной столицы, куда мадемуазель Тосканская стремилась изо всех сил.

Цели своей Кира достигла. Отныне в ветроградской артистической элите ее считали своей. Особенно пылких чувств к Гарику она не питала. Корысти с него тоже было немного. Мадемуазель Тосканская уже начала подумывать о том, что неплохо было бы сменить бойфренда. Взять хотя бы того же Антропова. Крупный ветроградский издатель. Человек с деньгами. В отличие от Иволгина, не пренебрегает светской жизнью. Кстати – холост. Она уже ловила его заинтересованные взгляды, направленные в ее адрес, но не торопилась закреплять успех, полагая, что мужчину следует выдерживать, как хорошее вино. Поводить, как рыбу на поводке, не торопясь вытаскивать ее на берег. Пусть заглотит крючок поглубже, а там можно будет и подсекать. По сути, мадемуазель Тосканская уже мысленно рассталась с Гариком, но вот застав в его обиталище незнакомую девку, вдруг взбеленилась. Сама от себя не ожидала такого!

Девка оказалась хлипкой. Хотя поначалу Кире почудилось, что та на нее сейчас бросится. Мелькнуло что-то такое в зеленых ее глазищах и пропало. Горделиво вскинув голову, незнакомка покинула мастерскую. Даже дверью не хлопнула. Изгнав таким образом соперницу – хотя считать ее таковой у мадемуазель Тосканской и в мыслях не было – Кира осталась в растрепанных чувствах. Победа уже не казалась ей столь блестящей. И в самом деле, чего вспылила? Как будто и не светская львица вовсе, а баба базарная. И в самом деле – баба. Больше всего мадемуазель Тосканская ненавидела в себе те качества, которые были привиты ей в детдоме и закреплены в общаге текстильной фабрики, где она работала по окончании девяти классов. Умение разогнать в себе истерику, опасную для окружающих, помогало ей выжить в толпе наглых, скорых на расправу девок, но для светской жизни, о которой втайне мечтала Лариска Петрова – так Киру Тосканскую звали на самом деле – оно не годилось.

Ладно, черт с ней, с этой натурщицей. Переживет. А Гарику урок, не будет приблудных девок оставлять у себя в мастерской, зная, что несравненная мадемуазель Тосканская может в любой момент явиться собственной персоною. И все же какое-то смутное беспокойство не отпускало подругу живописца, как она себя ни уговаривала. Чувствовала, что не девку и не натурщицу застала она у Иволгина, хотя и не любовницу – тоже. Здесь нечто другое. Кира вдруг кинулась к холсту, что стоял посередке комнаты, где Гарик обычно работал. Сорвала простыню. Взглянула. И все поняла. Слова «любовь» не было в лексиконе мадемуазель Тосканской. В том, что все эти пылкие чувства, разные там страсти-мордасти лишь выдумки нищих бездельников, она была убеждена еще с тех времен, когда отзывалась на свою паспортную фамилию. Эфемерная жизнь светской львицы только укрепила Киру в этом мнении, но вот с холста на нее смотрела именно та самая выдумка.

Втрескался Гарик в эту зеленоглазую, хоть к бабке не ходи. И у себя оставил, потому что расставаться не хочет. Впрочем, это мадемуазель Тосканскую как раз не волновало. Будь она на самом деле той, кем хотела казаться, то уже ноги бы ее здесь не было. Однако Лариска Петрова на такие великодушные жесты была неспособна. Ей хотелось отомстить, но тонко, без уголовщины. Нужен был какой-то трюк, изящный выпад, который укажет нахалке, посмевшей вторгнуться на чужую охотничью территорию, ее истинное место, а если удастся, то и разлучит ее с Иволгиным. Будь незнакомка из тех сфер, где мадемуазель Тосканская ныне вращалась, долго ломать голову над этим бы не пришлось. Кира поняла, как она сглупила, выгнав зеленоглазую, не попытавшись выяснить, кто она и откуда. Ну чего ей стоило притвориться добренькой и вытрясти из этой девицы всю подноготную!

Может, дождаться Иволгина и распотрошить его на эту тему? А если упрется?! С ним такое случается. Да и не хотелось сидеть мадемуазель Тосканской взаперти, невесть чего дожидаючись. Деятельная натура требовала движения. Напрочь забыв о том, для чего приходила в мастерскую, Кира выскочила за порог. И почти сразу же наткнулась на двух типов. Они стояли на лестничной клетке, пролетом ниже. Услышав, как хлопнула дверь, типы немедленно уставились на девушку, что появилась на площадке. Мадемуазель Тосканская… Нет – Лариска Петрова – допетрила, что дело худо. Одного взгляда на этих мужиков было достаточно, чтобы понять – бандиты. Один был маленьким, юрким, глазенки так и бегают. Второй высокий, широкоплечий, глазища навыкате, а под носом усики, словно два куриных перышка, прилипшие к губе. Одеты они были не по погоде, в черные, долгополые, наглухо застегнутые плащи.

Кира попыталась нащупать в сумочке ключи от мастерской – ведь дверь-то захлопнулась. Она отчетливо слышала, как щелкнул язычок замка. Ключи не находились. Мужики не сводили с нее заинтересованных взглядов, хотя и не двигались с места. Броситься к ближайшей двери, замолотить кулаками, моля о помощи? Опыт сиротского детства и общажной юности подсказывал, что это только разозлит бандитов. Этому здоровяку ничего не стоит в два прыжка преодолеть лестничный пролет и заткнуть базлающую бабенку навсегда. Бросить им сумочку с деньгами? Денег-то мало. Да и кто знает, что у них на уме? Надо попытаться договориться. По крайней мере, выяснить, чего им надо? Если не делать резких движений, глядишь, у них не хватит духу напасть на несопротивляющуюся жертву. А там чем черт не шутит, может, и придут к соглашению. Девушка попыталась вспомнить, как в аналогичных ситуациях выкручивалась ее первая ипостась?

– Ты, это, сударыня, нас не бойся, – вдруг заговорил тот, что с усиками. – Нам ты без надобности. Мы другую поджидаем. Она тоже эту кватеру жалует.

И мадемуазель Тосканская поняла, что у нее появился шанс поквитаться с соперницей.

Гарик и Ася и не подозревали, что против них готовятся новые козни. Они вернулись в мастерскую, когда мадемуазель Тосканской в ней и след простыл. И возле дома, и в подъезде – все было тихо. Хозяин собрал на скорую руку ужин, и они с гостьей молча поели. Потом она отправилась в ванную, а он убрал со стола, помыл посуду, размышляя над тем, какие действия ему следует предпринять. Ясно было, что придется опять совершить вылазку в XVIII век, каким-то образом проникнуть в