А на самом деле счастья не существует. Я условия договора соблюдаю в полном объеме. Какие ко мне претензии? Чего тебе не хватает? Скажи! Я дам тебе всё!

Во время этой тирады Петя встал и начал ходить из угла в угол по кухне. Я никогда его не видела в таком состоянии. Где-то в глубине души мне стало страшно и... немного жаль его. Ведь это он всем своим иллюзорным богатством закрылся от мира и думает, что может купить всё. А сам в душе глубоко одинок и несчастлив.

- Петя... Успокойся, - мне сейчас хотелось обнять сидящего в нем маленького ребенка, который говорил через его взрослый рот, но я понимала, что жалость не решит нашу ситуацию.

Я и так с ним из жалости и благодарности жила все эти годы.

- А я не хочу успокаиваться! – он злился больше.

Шаги становились размашистее. На лице ходили желваки. Кулаки сжимались и разжимались. Я понимала, что сейчас любое мое слово могло спровоцировать ссору, но у меня просто не было на нее сил.

- Петь, я уеду.

- К кому?! К нему?! Я тебя не пущу!

Неожиданный ответ ошарашил меня. Я начала часто хлопать ресницами, с изумлением разглядывая гнев на его лице.

- Это что же... – пробормотала я. – Ты ревнуешь?...

- Да! Ревную! Потому что люблю тебя! И тебя, и девочек! Я никуда вас не пущу, слышишь?! Вы всегда будете со мной! Я сделаю всё возможное, чтобы добиться тебя! Чтобы сделать так, что ты станешь моей не только по документам, но и в душе. Я сделаю так, что ты забудешь этого чертового Макса!

Петя всегда был добр, нежен и спокоен и никогда ничего не говорил про Макса. Ни плохого, ни хорошего. Я впервые видела его таким: ожесточенным, злобным, чересчур настойчивым. Медленно, боясь сделать неверное движение, отошла назад, видя, как грозное лицо направляется в мою сторону. Что с ним случилось? Почему он себя так ведет? Я не знала его таким...

- Ну что ты молчишь? – наседал он.

А что мне нужно было говорить? Я продолжала хлопать глазами.

- Что я должен сделать, чтобы ты осталась со мной? – Петя вдруг опустился на коленки и схватил мои руки.

Как всё сложно! Я закрыла глаза. Глубоко вдохнула. Выдохнула.

- Петя... Мы запутались... Подожди... Ничего пока не говори. Дай мне, пожалуйста, время разобраться во всем. Я уеду к родителям. Отец серьезно болен, а он ни разу не видел девочек. В деревне я наберусь сил, и потом мы спокойно все решим. Хорошо?

Я понимала, что говорю всё это только для того, чтобы обратиться к его разуму и успокоить его эмоции. В тот момент, когда он начал кидать угрозы, что добьется меня, я всё уже для себя решила. Никогда не любила напористых мужчин. Всегда уважала Петю за его автономность и самодостаточность. Оказалось, что всё это было показным... И он тоже пускал мне пыль в глаза...

Разочарование. Именно это чувство преследовало меня всю дорогу к родителям. Разочарование в богатой жизни. Разочарование в настоящей любви. Разочарование в мужчинах. Лишь в девочках не было ещё разочарования. Лишь они были моими розочками, плюшечками и ангелочками.

В деревне я надеялась восстановиться. Забыть всё, что происходило в последние месяцы с момента, как Макс начал искать пути общения с дочками.

Я смотрела, как потрескивает в старой закоптившейся печке огонь, слушала скрип половиц, когда мама ходила по дому и причитала, что отец так сильно болеет, убирала сугробы, которые все время наметал снег во дворе. Почему я не думала о родителях все эти годы? Ведь я давно могла скопить им денег и купить новое жилье. Тогда бы отец не простудился от сквозняков, которыми пропитан едва держащийся на ветру дом. Сидя в Москве, я не знала, что у них тут происходит. Не понимала, на сколько все серьезно. Хорошо, что я приехала.

- Мам... Давай отвезем его в Москву... Я найду клинику...

- Он не хочет... – качала головой она.

- Ну почему?

- Говорит, что внучек увидел и теперь может спокойно умереть.

- Ну что за глупости?! Какой – умереть?! Он ещё парень в расцвете сил!

- Дед... – раздалось кряхтение с постели больного.

- Да какая разница – дед, не дед... Это не имеет значения! Внучки тебя любят! Ты не можешь взять и умереть просто так! Ты нужен им! Ты нужен мне! Пап, ну, пожалуйста... – я присела на его кровать, а слезы непроизвольно покатились из глаз.

Дочки спали за печкой, но услышав наш разговор на повышенных тонах, проснулись.

- Дедушка... дедушка... – бросились к нему обниматься.

- Он болеет... Не подходите... – причитала мама, пытаясь оторвать их от деда.

- Вот видишь, пап... Пожалуйста... Поехали в больницу... – умоляла я.

- Я не выдержу дорогу. И смерть в незнакомом месте. Я хочу умереть дома, с вами со всеми вместе, ведь вы – всё, что есть у меня, моя семья. Вот оно, настоящее счастье, - улыбнулся отец и накрыл нос и рот рукой так, чтобы не заразить внучек.

Мы с мамой кое-как уговорили девочек отойти подальше от него.

Отец умер этой же ночью. Мама плакала навзрыд. Я старалась держаться. Девочки ничего не поняли, но сочувственно гладили бабушку по спине. Похороны прошли без происшествий. Провожали всей деревней. Отца очень любили.

На похоронах я встретилась с подругой детства Светкой. Помнится, мы с ней чуть не разодрались тогда из-за Макса. Он ей нравился, и она хотела быть с ним. После того, как я уехала в Москву, общение резко сошло на «нет». Возможно, она завидовала мне. Не знаю.

Мы договорились встретиться через несколько дней после похорон, посидеть на том сеновале, где когда-то мы были вместе с Максимом, поболтать о жизни, вспомнить детство.

- Ну как ты, Свет? – укутавшись в мамин тулуп, я плюхнулась в сено.

-