И все это ждет меня в ближайшем будущем…

Через какое-то время машина вновь останавливается.

- В чем дело? – Иршад раздраженно открывает дверь и выглядывает наружу. Ему что-то объясняют, он кивает.

- Что случилось? – подаю голос.

- Придется ночевать тут, - раздраженно говорит мужчина. – Через час будет буря, нельзя двигаться. Подождем, пока утихнет. Разложим шатер.

Все суетятся, бегают, Иршад спустя некоторое время велит мне выйти из машины. Я наблюдаю как слажено действуют его люди. За полчаса и правда все готово, установлен большой шатер.

- Мы могли переждать в машине, - произношу удивленно.

- Некоторые будут ждать в машине, - кивает Иршад. – Мне же приятнее отдохнуть с комфортом, как и подобает шейху. – Тебе повезло. Будешь со мной. Пошли.

Он хватает меня за руку и ведет к шатру.

- Я подожду в машине, - начинаю сопротивляться, вырываю руку, тогда шейх больно стискивает мое плечо.

- Ненавижу, когда мне перечат. Спать в машине неудобно. Тебе выпала честь, а ты снова ведешь себя как идиотка, - мужчина явно начинает злиться на меня.

- Спать? Мы будем тут всю ночь?

- А что такое? Мы почти возле границы моих владений. Но да, мы не станем двигаться ночью, переждем до утра. Пустыня слишком коварна.

- Я не могу спать с вами с одном шатре… я буду спать в машине.

- Ты такая смешная. Думаешь ты что-то решаешь? Где спать, где сидеть? Это отныне решаю я, Виталия. И не советую меня злить.

Иршад вталкивает меня внутрь шатра, с ужасом смотрю на постель, застеленную покрывалом, и множеством маленьких подушек. Преисполненная угрюмой решимости, бросаюсь к выходу, но тут же двое мужчин преграждают мне дорогу. Бесстрастные лица, в руках – оружие. Один из охранников толкает меня в плечо. Каменею от его прикосновения.

- Не трогайте меня!

- Назад, - произносит, коверкая английское произношение. – Внутри.

Рядом появляется Иршад, от его взгляда пячусь обратно.

- Для твоей же безопасности лучше не высовываться из шатра, - холодно произносит шейх. - Мои люди подчиняются мне безоговорочно. Но гуляющая по лагерю русская шармута – их кровь закипает при виде такого. Не стоит провоцировать, девочка. Пока ты будешь ублажать только меня. Позже я отдам тебя своим людям. Если надоешь. Так что в твоих интересах стараться ублажать меня. А пока поешь. Ночь будет длинной.

Иршад делает взмах рукой и в шатер входит охранник с подносом, на котором лежат инжир, финики, несколько лепешек, яблоки.

- Спасибо, Халил, - взмахом руки шейх отпускает мужчину, который ставит поднос на низкий столик.

Смотрит на меня долгим внимательным взглядом. Мне неприятно находиться наедине с этим мужчиной. И уж точно ничего из еды в меня не полезет, хотя желудок сводит спазмом. Впрочем, не от голода. От страха…

- Садись. Поешь.

- Я не хочу.

- Все равно садись. Воды попей. В пустыне опасно долго не пить.

Наблюдаю, как он наливает из глиняного кувшина в два высоких стакана какую-то жидкость. Берет один из них и делает большой глоток.

- Попробуй. Это холодный травяной чай.

Только сейчас понимаю, насколько у меня пересохло во рту, в горле саднит от песка. Надо попить, силы мне понадобятся… Киваю и протягиваю руку.

Напиток очень приятный, освежающий и в то же время терпкий.

- Нравится?

- Да. Сколько мы пробудем здесь?

- Вопросы тут задаю я. Ты должна лишь выполнять что скажу, девушка.

В шатре виснет молчание.

Насытившись, Иршад откидывается на постель, задумчиво разглядывает меня. От его внимание и без того расшатанные нервы начинают сдавать.

- Я дочь дипломата, который сейчас в больнице недалеко отсюда. Будет международный скандал… Прошу вас, будьте разумнее своего племянника. Отпустите меня…

- Я подумаю об этом, - улыбается шейх ужасно неприятно.

- С каждым днем угроза скандала лишь увеличивается.

- Да, я понял тебя.

- И отпустите?

- Еще не решил. Это будет зависеть от твоей сговорчивости.

И снова неприятный липкий взгляд. Даже думать не хочу о таком. Если с Кадиром я сражалась ради чести… то одно лишь прикосновение этого немолодого и неприятного мужчины – для меня равносильно смерти.

Поражаюсь этим мыслям. Значит, Кадир мне не противен? Нет, сейчас точно не время думать об этом!

Но невольно сравниваю и признаюсь себе мысленно, хоть и со стыдом, что Кадир мне нравился… физически. Несмотря ни на что. Да, я ненавижу его. И тем не менее…

- Ты интересная девочка, - задумчиво произносит Иршад.

- Чем? Я обычная.

- Тем что тебя похитил Кадир. Тот, кто никогда не утруждал себя даже улыбкой в сторону женщины. Они сами падали к его ногам. А ты – бежать от него вздумала.

- Может я сумасшедшая и психушка по мне плачет? – отвечаю язвительно.

Иршад еле заметно улыбается на эти слова:

- Вряд ли.

Он смотрит на меня пристально, невыносимо видеть в его взгляде сексуальный интерес. Меня охватывает чувство омерзения и одновременно паники.

И тут раздаются крики, выстрел. Шейх резко встает и выходит на улицу. Но у меня нет терпения ждать, не зная, что происходит, и я выглядываю за ним.

О чудо – охраны нет! Я готова бежать куда глаза глядят, хотя понимаю, что это равносильно смерти. Но сейчас мне все равно, только бы не терпеть домогательства человека, который мне противен, который годится мне в отцы.

Не знаю почему, но громкие голоса заставляют остановиться. Я сейчас в тени, в идеальном положении для того чтобы ускользнуть в темноту, пока арабы что-то делят или решают спор… Возможно мне удастся дойти до границы, о которой говорил Иршад. Там должны быть люди. Это не бескрайняя пустыня о которой ходит множество жутких историй – так я успокаиваю себя…

Вдруг вижу, как один из арабов, сидящий на лошади, окруженный людьми, поднимает вверх как трофей, а затем скидывает вниз ребенка лет десяти, девочку. Маленькая, в светлом платье, волосы заплетены в две косички. Меня до глубины души пронзает эта жуткая картина, ребенок кричит и плачет, явно напуганный. Внутри колотится ужасное предчувствие. И я бросаюсь к толпе. Как завороженная наблюдаю, как другой араб дергает девочку на себя, крича:

- Ли-и!

Это слово я знаю, оно означает «моя». Меня снова передергивает. Вместо того чтобы использовать последний шанс скрыться в сгустившихся сумерках, подхожу еще ближе, пробираюсь к ребенку, ощущение что эти дикари сейчас разорвут ее…