class="p1">Я понимал, что все это может продолжаться, пока они не устанут, а двое таких громил, как Макгроу и Хартселл, устанут еще не скоро. К тому времени, когда они закончат, от меня мало что останется. Я как во сне соображал, почему же они не двигаются, почему оставили меня лежать на полу.

До тех пор пока я оставался без движения, охватившая меня боль была терпимой. Даже думать не хотелось о том, что произойдет с моей головой, если я шевельнусь. Ощущение было такое, будто она висит на ниточке. Одного незначительного движения хватит, чтобы она просто покатилась по полу.

Сквозь боль и туман я услышал, как какая-то женщина произнесла:

– Так вы себе представляете веселье?

Женщина!

Должно быть, от последнего удара я впал в нирвану, подумал я, или же это из-за того, что меня лупили по голове.

– Этот парень опасен, мэм, – проговорил Макгроу заискивающим голоском маленького мальчика, которого застукали в кладовке. – Он сопротивлялся аресту!

– Не смейте мне лгать! – Это точно был женский голос. – Я видела в окно, что здесь происходит.

Я не мог пропустить это, даже если любое движение может стать для меня последним. Очень осторожно я приподнял голову. Все вены, артерии и нервы надрывались, пульсировали и расширялись, однако мне удалось принять сидячее положение. Свет слепил мне глаза, и на пару мгновений я обхватил голову обеими руками, потом присмотрелся сквозь растопыренные пальцы.

Макгроу и Хартселл стояли у двери с таким видом, словно угодили на раскаленную сковородку. У Макгроу на лице блуждала подобострастная улыбочка, говорившая, что он тут совершенно ни при чем. Хартселл смотрел так, будто у него по штанине пробежала мышь.

Держась руками за голову, я повернулся в сторону окна.

Между задернутыми до половины шторами стояла девушка в белом вечернем платье без бретелей, которое демонстрировало ее загорелые плечи и небольшую ложбинку на груди. Ее волосы цвета воронова крыла спускались почти до плеч, подстриженные каре. Мне было немного трудно сфокусировать взгляд, и красота незнакомки проявлялась для меня постепенно, словно картинка, выведенная на экран киномехаником-любителем. Размытые очертания ее лица медленно становились четкими. На месте туманных провалов прояснились и ожили глаза. Я увидел овальное, очень красивое лицо с изящными чертами, с маленьким, идеальной формы носиком, алыми чувственными губами и большими глазами, черными, словно каменный уголь.

Хотя кровь грохотала у меня в ушах, горло болело, а тело ныло так, будто меня пропустили через отжимный валик для белья, я ощущал притягательность гостьи так же явственно, как кулак Макгроу. Она была не просто красива: ее сексуальность проявлялась во взгляде, движениях, изгибах тела, длинной загорелой шее – и не просто проявлялась, а кричала, как рекламная вывеска, сделанная двадцатифутовыми буквами.

– Да как вы посмели бить этого человека! – произнесла она громким голосом, который разнесся по комнате с жаром и мощью огнемета. – Это Брендон придумал?

– Но послушайте, мисс Кросби, – взмолился Макгроу. – Этот парень непрерывно сует нос в ваши дела. Капитан подумал, что нам стоит его охладить. Честное слово, все только ради этого.

Первый раз за все время она повернула голову, чтобы взглянуть на меня. Вряд ли я выглядел особенно привлекательно. Я получил немало синяков и шишек, а рана на правой щеке, полученная в кафе, снова начала кровоточить. Каким-то образом я сумел улыбнуться мисс Кросби – несколько кривовато, не особенно приветливо, но все-таки улыбнуться.

Она посмотрела на меня так, как смотрят на лягушку, прыгнувшую в чашку с утренним кофе.

– Встаньте! – отчеканила она. – Не могли же вы настолько сильно пострадать.

Конечно, ее не били несколько раз по голове, не пинали в горло и ребра, не лупили кулаком в челюсть, так что откуда ей знать, насколько я пострадал?

Видимо, под влиянием ее красоты я сделал над собой усилие и кое-как поднялся на ноги. У нас, Маллоев, имеется собственная гордость, женщины не должны считать нас слабаками. Мне пришлось вцепиться в спинку стула, как только я встал, и я чуть не растянулся на полу снова, однако, цепляясь за стул и превозмогая боль, которая волнами пронизывала мое тело с головы до пят, я начал приходить в себя, обретая, что называется, второе дыхание.

Макгроу и Хартселл смотрели на меня, словно тигры на кусок мяса, который забрали у них из клетки.

Мисс Кросби снова заговорила с ними насмешливым, язвительным тоном:

– Терпеть не могу таких, как вы. И я этого не оставлю. Если так Брендон управляет полицией, то чем скорее он отправится ко всем чертям, тем лучше!

Пока Макгроу мямлил извинения, я кое-как взял себя в руки и, пошатываясь, двинулся к опрокинутой бутылке виски. Пробка сидела плотно, поэтому содержимое не расплескалось.

Наклониться и поднять бутылку было для меня настоящим подвигом, однако я справился. Приник к горлышку и стал пить.

– Но прежде чем вы уйдете, попробуйте-ка собственное лекарство, – продолжала мисс Кросби и, когда я опустил бутылку, сунула мне резиновую дубинку, которую успела поднять. – Давайте, проучите их! – сказала она со злостью. – Отомстите за себя!

Я взял дубинку, потому что иначе она ткнула бы ею меня. Хартселл и Макгроу таращились на нас, словно поросята в ожидании, когда им перережут глотки.

– Побейте их! – потребовала она, возвысив голос. – Пора уже кому-то это сделать. Они заслужили. А я полюбуюсь.

Поразительно, но я нисколько не сомневался, что они так и будут стоять, позволив мне лупить себя по головам.

Я отшвырнул дубинку на диван.

– Только не я, леди. Я не так представляю себе веселье, – выговорил я, и мой голос звучал как граммофонная пластинка, заезженная тупой иглой.

– Бейте их! – гневно скомандовала она. – Чего вы испугались? Они больше не посмеют тронуть вас. Отлупите их!

– Простите, – сказал я. – Это меня не вдохновляет. Давайте их отпустим. Они только смердят в моей комнате.

Мисс Кросби повернулась, схватила дубинку и двинулась на Макгроу. Его бледное лицо пожелтело, однако он не шелохнулся. Девушка замахнулась и ударила Макгроу по лицу. На рыхлой щеке вспухла уродливая алая полоса. Он жалобно хныкнул, но все-таки не сдвинулся с места.

Когда девушка замахнулась еще раз, я схватил ее за запястье и вырвал у нее дубинку. Это усилие стоило мне не только пронзительной боли в голове, но и увесистой оплеухи от Мисс Огнемет. Она попыталась отобрать у меня дубинку, но я удержал красотку за запястья и закричал:

– Бегите, болваны! Бегите, пока она вас не прикончила!

Сдерживать ее было все равно что разозленную тигрицу. Мисс Кросби оказалась на удивление сильной. Пока я боролся с ней, Макгроу и Хартселл выскочили из комнаты так, словно за ними