кицунэ. Она выглядела так, словно из нее буквально вытянули жизнь, – она утратила молодость и красоту, а все тело выглядело иссушенным. Это была по-настоящему страшная смерть.

– У нее забрали Хоси-но-Тама? – уточнил Йосинори.

– Попытались – жемчужина треснула. Если бы у них получилось, кицунэ обратилась бы пеплом, – пояснил учитель и тут же дополнил: – Ты должен понимать, что простое изъятие лисьей жемчужины не приводит к смерти кицунэ. Иногда лисицы сами отдают их тем, кому желают помочь. Не навсегда, но время может измеряться десятилетиями. Поэтому то, что кицунэ умирают из-за отсутствия Хоси-но-Тама, свидетельствует о том, что… Судя по всему, жемчужину используют против ее же владелицы.

– Это возможно?

– К сожалению, да. Если жемчужину забрать насильно, то ее новый владелец может обратить Хоси-но-Тама против кицунэ. Жемчужина впитает в себя всю силу – и жизненную, и духовную, оставив лишь пепел.

Йосинори кивнул, и в его глазах на мгновение промелькнуло что-то темное и жестокое, что заставило и учителя, и Аямэ насторожиться. Она знала брата только как безгранично доброго и всепрощающего человека, но теперь опасалась, как бы смерть матери не изменила его бесповоротно. Бюро было достаточно Аямэ, которая сходила с ума от ненависти. Еще одного такого оммёдзи уж точно никто не вынесет, тем более столь сильного. Самого сильного.

– Перед смертью мать взяла с меня клятву защитить Генко-сама, кицунэ, которая живет в Сиракаве. На нее уже дважды напали они, сама она оказалась привязана к землям деревни. Еще выяснилось, что ками не просто исчезли, их вполне могли забрать те, кто убил мою мать. Известно ли что-то о пропавших богах?

– На данный момент мы знаем о тринадцати пропавших ками, – тяжело вздохнул Нобуо-сенсей. – Последний исчез позавчера вечером, мацури в его честь проводили здесь, в Хэйане, и празднование было сорвано невесть откуда взявшимся мононоке.

– Мононоке? – впервые заговорила Аямэ. – На мацури? Все ведь должно быть освящено. Как вышло, что чудовище появилось на празднике?

– Мы так и не узнали. Более того, погибли пятеро мико и один каннуси, – покачал головой учитель и перевел взгляд на Йосинори. – Ты сказал, что мать попросила беречь кицунэ. У этой лисы особенная Хоси-но-Тама?

– Да, вероятно, из-за того что Генко-сама – слуга Инари-омиками.

Аямэ с трудом подавила желание недовольно фыркнуть. Ну надо же, какая важная особа, о которой брату теперь еще и заботиться придется. Если бы кто спросил мнение Аямэ, то она бы сказала, что чем больше ёкаев перебьют друг друга, тем лучше.

– Нобуо-сенсей, я бы хотел, чтобы Аямэ поехала в Сиракаву со мной. Я не исключаю, что мне может понадобиться помощь, – вырвал ее из размышлений голос Йосинори.

– Что? – возмущенно воскликнула Аямэ. – Чтобы я защищала какую-то кицунэ?

– Воспринимай это как защиту деревенских, – примирительно произнес Нобуо-сенсей. – Йосинори-кун ведь сказал, что они напали уже дважды, для глухой деревни это слишком часто.

Крепко стиснув зубы, Аямэ перевела негодующий взгляд на Йосинори. Он же сидел с видом отстраненного равнодушия, источая холодную ненависть, так что в итоге ей пришлось подавить вспышку гнева и кивнуть. Какой бы грубой и раздраженной Аямэ ни была, она знала, что Нобуо-сенсей не заслуживал того, чтобы иметь дело сразу с двумя разозленными оммёдзи. Так и быть, она поможет Йосинори с этой кицунэ, а заодно убедится, что та не более чем очередной ёкай, жаждущий извести как можно больше людей со свету. И если повезет, то Аямэ очистит мир от парочки демонов и тем самым успокоится. Если же нет… Она подумает об этом потом.

– В таком случае я бы хотел, чтобы ты задержался еще на неделю, Йосинори, – удовлетворенно произнес Нобуо-сенсей. – Аямэ-тян нужно окончательно выздороветь, а ты мог бы проконтролировать ближайший мацури. Его должны провести через три дня.

Не говоря ни слова, Йосинори поклонился и покинул дом, оставив Аямэ наедине с учителем.

– Говори, – спокойно произнес Нобуо-сенсей, прекрасно зная характер ученицы.

– Вы верите в то, что кицунэ нуждается в защите?

– Не важно, во что я верю, но если это послужит для благого дела, то почему бы и нет?

– «Для благого дела»? С чего вы вообще взяли, что сохранение жизни этой лисы может быть чем-то хорошим?

– Мы можем лишь смиренно ждать результата, ведь путь нам неведом.

Аямэ громко и совершенно непочтительно цокнула языком и в противовес этому поклонилась глубоко и с достоинством, а после покинула учителя. Ну что ж, если им нужно ждать результата, то она подождет, чтобы лично убедиться в том, что ни к чему хорошему связь с кицунэ не приведет.

Глава 12. Опасность у порога

– Вкладывай больше силы в удар. – Женский голос неожиданно раздался откуда-то сверху, из-за чего Тетсуя сбился в ката.

Он раздраженно вскинул голову и увидел лениво лежащую на крыше дома кицунэ, которая спокойно поедала данго. Головная боль – пусть и не такая сильная, как прежде, – вновь дала о себе знать. Тетсуя поморщился и отвел взгляд в надежде, что это поможет. На удивление боль действительно прошла, оставив легкое давление где-то в затылке, которое можно было легко игнорировать.

А вот мысль о том, что кто-то направлял его, заставив с рождения ненавидеть кицунэ, игнорировать никак не выходило.

– Ты слишком напряжен, расслабься, – тяжело вздохнула Генко.

Первым желанием Тетсуи было огрызнуться, но он сдержался, а вот вспышку раздражения подавить так и не смог. Проклятие слишком долго нависало над ним, а потому избавиться от него быстро оказалось невозможно.

– Может, вы бы показали ему, Генко-сама? – Сора выпустил изо рта вонючий дым и положил кисэру рядом с собой.

– Ты же его учитель, – отмахнулась Генко. Она доела данго и теперь размахивала острой палочкой, словно прикидывала, можно ли ее использовать для сражения с Тетсуей.

– Всем известно, что вы сильнейшая из ёкаев, когда дело касается сражений. – Сора сидел на энгаве точно так же, как и сотни раз прежде, вот только в этот раз на крыше над его головой лежала кицунэ и едко улыбалась.

– Ты так и не научился льстить, Сора-кун, – со смешком ответила Генко и добавила: – Судя по тому, что мне помогал оммёдзи, чтобы победить трех они, я уже далеко не самая сильная.

– Физически, может, и нет, но ведь ваш опыт и талант никуда не делись, – возразил Сора.

– А ты – Тетсуя-кун, верно? Хотел бы сразиться со мной?

Превозмогая боль, Тетсуя поднял голову и упрямо уставился на Генко. Неконтролируемая ненависть тут же напомнила о себе, но он не позволил ей поглотить его. Генко вскинула брови, и в ее взгляде мелькнуло что-то похожее на удивление и уважение.

– Я еще недостаточно хорош, – ответил Тетсуя, признавая свои способности. Память о том, как легко Генко справилась с ним, была еще слишком свежа.

– Хм, а ты стал мудрее, – удовлетворенно произнесла она и грациозно спрыгнула на землю. – Сора-кун, сразись ты со мной.

Ямабуси-тэнгу явно не ожидал такого предложения. Кисэра, которую он вновь раскурил, замерла на полпути ко рту, когда он удивленно посмотрел на Генко. Она же только тихо рассмеялась, так что глаза стали напоминать полумесяцы, а губы растянулись в улыбке, значение которой Тетсуя не понял. Нехотя он признал, что Генко и впрямь была хороша собой, как любили судачить тетушки с рынка. Это оставалось еще одной причиной для ненависти женской половины деревни. Практически каждая женщина – от юной девушки до древней старухи – считала, что кицунэ обязательно соблазнит их мужчину, будь то брат, сын, отец, жених или супруг.

Теперь практически каждое слово о Генко Тетсуя подвергал сомнению, неуверенный в том, где кроется истина. Действительно ли она соблазняла мужчин или это был удобный повод, чтобы еще больше ненавидеть ее? Неудачи в той или иной семье были проклятием кицунэ или же люди сами разозлили духов, что обычно берегли дом?

Пока Тетсуя предавался размышлениям, Сора встал с энгавы, принес два меча из своей мастерской и протянул один Генко.

– Смотри внимательно, Тетсуя-кун, – с ноткой покровительства в голосе произнесла она, примеряясь к мечу.

– Разве я смогу увидеть что-то, если это демонстрирует ёкай? Ваша скорость на порядок выше, чем у любого человека, – недовольно ответил Тетсуя и отошел в сторону, освобождая место.

– Генко, меня зовут Генко, дитя, – ухмыльнулась она и взялась двумя руками за меч. – Я буду сражаться так, чтобы ты все видел. В конце концов, ты должен учиться.

– Благодарю, – поклонился Тетсуя, в очередной раз подавляя вспышку гнева. Стоило ему хоть немного быть благодарным кицунэ или просто расслабиться в ее присутствии, как ярость