Глава 13. Снежная женщина

Для последнего дня удзуки[67] погода была слишком холодной.

Тетсуя подул на руки, надеясь, что таким образом они хоть немного согреются, и вновь взялся за клинок. Занятия с мечом никто не отменял, даже если сразу после этого придется идти возделывать поле.

– Слишком холодно, – неожиданно произнес Сора, глядя на небо.

Прошло уже несколько дней с момента демонстрации сражения ёкаев, и Тетсуя все никак не мог понять, как он относится к произошедшему. С одной стороны, он видел, на что способны эти создания, а с другой – его разум разрывало на части от неприятия ёкаев. И если с учителем он мог спокойно взаимодействовать и дальше, то кицунэ…

В любом случае сейчас он думал не о ёкаях, а о том, что погода стояла ужасная и из-за этого мерзли руки. В противовес предыдущим теплым дням.

– Словно снег вот-вот пойдет, – нахмурился Сора, набивая кисэру табаком. – Дурной знак.

– Учитель?

Тетсуя как раз закончил очередную серию ката и теперь недоуменно взирал на наставника, который недовольно смотрел на серое, будто зимнее, небо. Тетсуя невольно подумал, что если такая погода задержится еще хотя бы на пару дней, то все фруктовые деревья замерзнут и по осени не будет урожая.

– Не ходи сегодня в поля, лучше ступай домой, – в итоге произнес Сора, затягиваясь горьким дымом.

Тетсуя кивнул, хотя на деле ничего не понял и продолжил ката, с каждым новым повторением стараясь ускориться. Он знал, что никогда не достигнет уровня ёкаев, не сможет сравниться с ними в быстроте движений, но он мог попробовать. И сдаваться на середине пути не намеревался.

Тренировка продлилась ничтожно мало. Напряженный учитель в итоге отправил Тетсую домой, а сам, взяв катану, поспешил в горы, бросив, что надо бы кое-что проверить. Так и оставшись в растерянности, Тетсуя направился домой, решив, что сегодня действительно не пойдет в поля.

Улицы были удивительно пусты, почти все деревенские скрывались в домах и грелись. Лишь вдалеке, на рисовых террасах, виднелись силуэты тех, кому даже холод не мешал работать. Тетсуя покачал головой. Ну уж нет, вода на полях наверняка была едва ли не ледяной; стоит ногам замерзнуть – потом от простуды не отделаешься.

Крик разрезал тишину так внезапно, что Тетсуя опешил и замер, а после со всех ног бросился в сторону, откуда он доносился.

Кричала женщина, да так, что собаки в округе принялись истошно лаять и выть с ней в унисон.

Тетсуя оказался на месте не первым, но единственным подошел к тетушке. Он плохо ее знал: они встречались только на рынке, где она продавала овощи, удивительно крупные, на зависть всем соседям. Сейчас она сидела на земле и во все глаза смотрела вперед. Тетсуя проследил за ее взглядом и тихо выругался. За спиной Тетсуи начали разноситься испуганные вскрики и встревоженные перешептывания.

На дороге к собственному дому лежал мужчина. Руки и ноги его изгибались под немыслимыми углами, глаза были широко распахнуты, а рот искривился в пугающе счастливой улыбке, которая никак не вязалась с изувеченным телом. Одежда и кожа мужчины едва заметно блестели от инея, словно сейчас была не середина весны, а зима. На удивление снег не таял, хотя должен был, и это пугало почти так же сильно, как и труп.

Женщина наконец перестала кричать и теперь просто тихо всхлипывала, дрожа всем телом и раскачиваясь из стороны в сторону. Тетсуя нахмурился и внимательно осмотрел собравшихся. Люди были испуганными, настороженными, взволнованными, но никто не голосил от ужаса. Тогда почему тетушка так вопила?

– Госпожа… – Тетсуя аккуратно и медленно присел перед женщиной, чтобы не пугать ее еще больше, и попытался вспомнить ее имя. – Госпожа Харука! Что случилось?

Кто-то в толпе презрительно фыркнул, словно говоря, что и так все ясно. Какой смысл спрашивать? Но Тетсуя терпеливо ждал, когда Харука обратит на него внимание и поймет, что он спросил.

Несколько минут они просидели в спокойствии, только перешептывания сиракавцев на фоне создавали хоть какой-то шум. В итоге Харука действительно относительно пришла в себя и теперь смотрела на Тетсую так, словно только он мог ее спасти.

– Он… он вдруг появился тут.

– А где ему еще появиться? Арата-кун всегда здесь жил, – сказал кто-то из толпы, и Харука вздрогнула.

– Нет! – тут же запротестовала она, отчаянно качая головой, и вцепилась в рукав хаори Тетсуи. – Он упал. Я шла в гости к Камэ-чан, а Арата-кун действительно упал перед своим домом. С неба. Он просто рухнул сюда, будто его кто-то сбросил вниз! Но это же невозможно! Да и к тому же… кто-то еще и смеялся! Женщина!

Харука принялась вновь плакать. Она отпустила одежду Тетсуи и обняла себя за плечи, продолжая раскачиваться вперед и назад, будто это могло ее как-то успокоить.

Зеваки замолчали, а уже через мгновение их шепот стал еще более взволнованным, пока в какой-то момент кто-то громко не произнес единственное слово:

– Кицунэ!

Толпа загалдела. Женщины ойкали и всхлипывали, жались к мужьям, отцам и братьям, и неясно было – они пытаются успокоиться или же оберегают своих мужчин. Сами же мужчины говорили все громче и громче и уже предлагали собраться всей деревней и самим изгнать кицунэ, раз уж оммёдзи за столько времени не смог этого сделать, так еще и отправился в столицу, ничего не пояснив. Благо, кто-то разумный сразу отмел эту идею, напомнив, что их предки вместе с кицунэ встретили смерть.

– Я пойду к кицунэ, – произнес Тетсуя, прежде чем начался новый виток споров. Тетсуя встал, расправил плечи и положил руку на рукоять меча, чтобы придать вес своим словам.

Это успокоило сиракавцев. Мужчины тут же одобрительно закивали и принялись давать наставления, женщины разразились охами и начали молиться ками, чтобы столь молодой человек обязательно вернулся назад. Словно отправляли его на смерть. Тетсуя с трудом удержался, чтобы не поджать губы и не закатить глаз.

Быстро, насколько позволяли приличия, попрощавшись со всеми, Тетсуя направился в сторону леса, мысленно ругаясь. Себе, вдали от всех, он мог признаться, что поспешил лично пойти к Генко, чтобы в какой-то степени защитить и обелить ее имя. Мысль была странной, непривычной, даже немного пугающей, но казалась правильной. На удивление, после того сражения между ней и учителем Тетсуе стало куда легче поверить в то, что кицунэ не намеревалась навредить Сиракаве и ее жителям. Будто через головную боль начали пробиваться его истинные чувства и мысли, не навязанные проклятием. Ощущения были… приятными.

Лес едва покрылся зеленью, и в нем оказалось на порядок теплее, чем в деревне. Словно весь холод сосредоточился только на территории Сиракавы. Теперь Тетсуя лучше понимал, что имел в виду сенсей, когда говорил про дурной знак.

Тишина в лесу была не пугающей, но какой-то выжидающей. Словно все затаилось в предвкушении действа, а Тетсуя играл во всем этом не последнюю роль. Под ногами тихо шумели старые листья и трещали сухие ветки, но не было слышно ни птиц, ни зверей, ни даже насекомых.

– Что здесь происходит? – тихо пробормотал Тетсуя, бесшумно доставая клинок, готовый в любой момент им воспользоваться.

– Это просто я, – тихий девичий голос, в котором звучало смущение и очаровательная неуверенность, раздался неожиданно и будто бы отовсюду.

Тетсуя резко обернулся и тут же увидел ее.

Девушка была потрясающе красивой. С белоснежным округлым лицом, большими глазами, которые смущенно смотрели на юношу, аккуратным носиком и маленькими алыми губами, что легко улыбались. Одетая в искусно вышитое белейшее кимоно, она была воплощением совершенства. Тетсуя замер и бесцеремонно уставился на красавицу, которая неловко прятала руки в рукавах наряда и изредка посматривала на него в ответ так, будто Тетсуя ей безмерно нравился.

Он не понимал, что с ним. В Сиракаве было несколько хорошеньких девушек, пара из которых засматривались на Тетсую. Родительницы некоторых и вовсе едва не прямым текстом говорили ему, что пора бы уже задуматься о хозяйке в доме, но ни одна из местных красавиц никогда так не тревожила его сердце.

Отстраненно Тетсуя подумал, что это странно. Генко тоже была красивой, на самом деле потрясающе красивой, если не кривить душой, однако он никогда не думал о ней в подобном ключе. Но стоило ему посмотреть на эту девушку – и все мысли сосредоточились только на ней. Кто она? Почему здесь? Отчего из-за нее так сильно все сжимается внутри?

Разум все думал и думал,