что лисы и собаки редко находят общий язык. – Генко внимательно осмотрела инугами, а после повернулась к Карасу-тэнгу, словно у того были все ответы.

– Не так давно Окицу-хико-сама призвал всех инугами, которых едва не превратили в онрё[64], служить ему. Он освободил нас от ненависти, и с тех пор мы его прислужники и помощники, – с поклоном ответил пес.

– Окицу-хико-сама слишком добр, – снова поджала губы Генко; лисицы что-то недовольно заворчали, но в итоге успокоились и больше не выказывали своего отношения.

– Наш ками хранит домашние очаги каждого дома, а мы лишь следуем его воле и заботимся о жителях тех домов, которым покровительствует наш господин, – еще раз поклонился инугами.

Слишком учтив. Генко предпочитала, чтобы ее гости вели себя естественно и непринужденно, а не пытались выслужиться перед ней. Карасу-тэнгу стоял с непроницаемым лицом, очевидно уже привыкший к чрезмерной почтительности. Что ж, она и не с такими имела дело, так что и этого гостя потерпит.

– Располагайтесь на энгаве, убумэ подаст нам чай и закуски.

Не заставив себя ждать, ёкай вышла из дома с чабудаем[65] в руках. Осмотрев всех присутствующих, она поклонилась и вновь скрылась в доме, чтобы через мгновение вернуться сначала с несколькими дзабутонами[66], а после с подносом, на котором стояли пиалы и чайник для заваривания маття.

Карасу-тэнгу все время молчал, выполняя роль сопровождающего и давая возможность говорить инугами. Он лишь слегка поклонился призраку, благодаря ее за работу, и спокойно, с непередаваемым достоинством сел на место. Генко тихо хмыкнула и уже привычными движениями принялась заваривать чай.

– Саке закончилось: на днях ко мне приходил в гости Кагасе-о и выпил все запасы, – отвечая на незаданный вопрос Карасу-тэнгу, произнесла кицунэ. – Будете довольствоваться чаем.

– Прошу прощения, Генко-сама, но… – Инугами замялся, а после неловко осмотрел собственное тело. Отсутствующее тело.

Генко, которая как раз намеревалась поставить перед ёкаем пиалу с чаем, осознала, что едва не сделала, и теперь переводила несколько растерянный взгляд с пиалы на инугами.

– Оставь чай себе и выслушай, что мы хотим тебе сказать, – не выдержал Карасу-тэнгу.

– Есть что-то, что мне так необходимо знать? – заинтересованно вскинула бровь Генко, но чай отставила и окинула гостей требовательным взглядом. – Две сотни лет я была той, кому не положено знать ничего существенного, а теперь я вижу вас двоих. Тебя, Карасу-тэнгу, я всегда рада приветствовать как старого друга. Но инугами? Что же случилось, раз ко мне пришли сразу двое посланников богов?

– Ками пропадают, Генко-сама.

Кицунэ перевела равнодушный взгляд на собачью голову:

– И что? Это не новость, даже в такой глуши я ее слышала.

– Вчера пропали сразу пять ками. В провинциях Кага, Исэ, Овари и префектуре Сидзуока, – ответил Карасу-тэнгу.

Генко замерла, а после недоверчиво посмотрела на Карасу-тэнгу. Ёкай сидел ровно и спокойно, всем видом демонстрируя, что говорит правду и от своих слов не откажется. Генко повернулась к инугами и, мысленно отправив всех в Ёми, наткнулась на такой же серьезный взгляд.

– Предыдущие ками исчезли в этих же районах?

– В том числе. Многие пропали в провинции Тадзима, – кивнула собачья голова. – Но сейчас круг сужается.

– Вы хотите сказать, что боги пропадают все ближе к столице? Ближе к центральным храмам? В том числе и к храмам Инари-сама?

Ёкаи промолчали, но это было лучшим ответом. Генко поставила пиалу на стол и крепко стиснула зубы, не зная, как реагировать. То, что кто-то похищал богов, уже было неслыханной дерзостью и проступком достаточным, чтобы запереть нечестивого в самых глубинах Ёми. Но если совершившие преступление еще и намеревались что-то сделать в Хэйане, месте, где сосредоточивались все храмы и возносили больше всего молитв… Последствия могли быть катастрофическими. В мире людей и без того шла война за власть, а добавить сюда еще и богов, лишенных сил, чтобы помогать людям, – и мир рухнет.

– Сколько ками уже пропало? – взяла себя в руки Генко, всеми силами отгоняя мысли о том, что может пострадать Инари.

– Почти три десятка, – понуро опустил голову инугами, словно в этом была и его вина.

– Три? Откуда… – Генко перевела потрясенный взгляд с него на Карасу-тэнгу.

– Мы далеко не сразу поняли, что боги исчезли. Люди начали отменять мацури в последние моменты, забывать о них, и многие небожители считали, что ками оскорбились и заперлись в своих царствах, – пояснил Карасу-тэнгу. – Боги горды и себялюбивы, конечно же, они могли просто скрыться ото всех.

– Но потом сразу трое богов пропали прямо на празднике. И лишь тогда всех ками охватила тревога, – дополнил инугами, снова склоняя голову, став слишком уж похожим на побитую дворнягу.

– Поздно встревожились… Как давно боги начали пропадать? – не могла не спросить Генко. Чтобы столько ками исчезли едва ли не одновременно и этого не заметили? Невозможно.

– Почти десятилетие назад. Сначала это были мелкие божества из отдаленных провинций. Богов много, далеко не сразу понимаешь, что кого-то недостает.

Карасу-тэнгу произнес это обыденно, подтверждая уже известный факт. Генко не могла не согласиться со сказанным, но сама невольно сравнила себя с этими богами. Разве и о ней не забыло большинство? Даже ее богиня не вспоминала о своем генерале, возложив все обязанности на Бьякко.

– Ятагарасу-сама лично проверил оставшихся богов, – сказал Карасу-тэнгу.

Генко неопределенно кивнула. Только этот ками способен разыскать всех богов. В конце концов, Ятагарасу-ками был трехлапым вороном, проводником всех небожителей и богом Карасу-тэнгу. Он существовал одновременно в трех мирах, потому не удивительно, что именно Ятагарасу стал тем, кто занимался поисками.

– Я благодарна, что вы прибыли ко мне и рассказали обо всем, вот только, к сожалению, вряд ли я смогу чем-то помочь. Хотя бы потому, что у меня нет благодати, – спустя какое-то время произнесла Генко, делая глоток чая. – Но я могу передать эти сведения людям, способным помочь ками.

– Ты связалась с оммёдзи. – Карасу-тэнгу не спрашивал, утверждал.

– Он неплох, – уклончиво ответила кицунэ.

Она совершенно не желала признавать, что молодой оммёдзи был интересным. Никогда прежде она не видела столь сильной ки в человеке, не говоря уже о таланте к заклинаниям и созданию оберегов. Йосинори был интригующим, здравомыслящим, а главное, полукровкой – спасибо кому-то из его родителей, – поэтому он понимал Генко так, как не могли понять люди. Следовало при новой встрече спросить его, кем же был его предок. Возможно, она знала кицунэ, чье дитя теперь так рьяно уничтожало демонов.

– Просто будь осторожнее. Мы прибыли сюда как посланники богов, чтобы предупредить об опасности. – Карасу-тэнгу, видимо, решил не уточнять, что подразумевала своей фразой Генко. – Многие ёкаи сейчас направлены к богам и божественным генералам, чтобы предупредить их об опасности.

– И парой вы приходите, чтобы защищать друг друга?

– Чтобы один точно мог сбежать и рассказать, что произошло, если во время нашей встречи с ками кто-то нападет на бога, – подал голос инугами.

Разумно, с этим Генко не могла поспорить. В любом случае ситуация была странной и напряженной. Интересно, могли ли быть нападения они предпосылками к тому, что на ее территории тоже пропадет божество? Кажется, в Сиракаве как раз в начале сацуки намеревались провести празднование ками, а сам мацури посвятить Укэмоти-но-ками, богине пищи. Ее нельзя было назвать мелким божеством, но позаботиться о безопасности богини стоило.

– Еще раз благодарю, что предупредили об опасности. – Генко низко поклонилась, чтобы выразить свою искренность, и Карасу-тэнгу с инугами тут же склонились в ответ.

– Когда я закончу сообщать богам новости, прилечу в гости, – произнес Карасу-тэнгу, на что Генко кивнула.

– Буду ждать.

Ёкаи больше не задерживались и, быстро попрощавшись, исчезли в тумане Ёми. Генко смотрела, как мутно-белая дымка постепенно растворяется, вновь открывая деревья с зеленеющими молодыми листьями. Чуть больше недели назад трава еще несмело пробивалась сквозь прошлогоднюю листву и опавшие ветки, а сегодня уже застилала всю землю. Весна окончательно вступила в свои права, вот только вместо привычной надежды в этот раз она принесла тревогу и опасность.

«Интересно, все ли хорошо у Йосинори? Он должен был вернуться еще пару дней назад», – размышляла Генко, входя в дом с чабудаем в руках. Убумэ заслуживала отдыха, даже если потом будет жаловаться, что госпожа забирает ее работу.

Оммёдзи был сильным, так что сможет разобраться со всеми трудностями. А задержка… Он не говорил, когда точно вернется, да и мало ли какая причина могла остановить его в пути. В любом случае он наверняка потом все расскажет, почему-то