«Мы же не толстые», – вспомнилась Айше ее веселая реплика в лифте. Похоже, у мадам что-то с самооценкой. И ведь, если разобраться, она действительно могла бы не производить впечатления толстой. Для этого ей достаточно было бы взглянуть на себя чуть менее предвзято, постаравшись быть объективной и отбросив привычное представление о собственной персоне. Тогда она, скорее всего, изменила бы стиль одежды – и дело было бы сделано. Но – увы! – все видят в зеркале лишь то, что хотят видеть.

– Ты толще меня размера на четыре, тут и сравнения не может быть! – почти выкрикнула Филиз.

– Ох, ну что ты так злишься? Я пошутила, – пыталась исправить положение Джан. – Не понимаю, что тут такого…

– Конечно, мы все, кроме Семры с Селин, не тростиночки, – помогла ей Элиф. – Я лично тоже подумываю, не сесть ли на диету.

– А я вовсе не собираюсь садиться ни на какую диету! – Филиз не привыкла, чтобы последнее слово оставалось за кем-нибудь, кроме нее. Видно было, что большинство, Эминэ и Селин например, не без удовольствия наблюдают за возникающим из ничего скандалом.

– Сударыни… девочки! – раздался повелительный и укоризненный голос хозяйки. – Надеюсь, мы обойдемся без ссор. Смотрите лучше, какие пирожки! Вот из слоеного теста, есть с мясом, с картошкой, со шпинатом. Еще теплые. Скажите, Айше, в Англии тоже так все раскладывают на тарелки, как у нас? В Германии, например, это не принято. Там ставят на стол блюда, и каждый сам может положить себе то, что хочет.

– Но это же так неудобно! – возмутилась Эминэ. – Куда бы мы поставили эти блюда? И пришлось бы ходить туда-сюда, что-то непременно упало бы, раскрошилось…

– Там, наверное, пьют чай за большим столом? – предположила Айше. – В Англии, насколько я могу судить, я ведь не часто бывала в гостях, накрывают большой стол, тогда каждому удобно брать угощение самому.

– И это гораздо лучше, чем наша манера навязывать каждому по куску каждого блюда. Может, кому-нибудь не хочется или нельзя что-нибудь, сладкое к примеру, а другому, наоборот, покажется мало долмы или салата, – Лили удалось вывести беседу в безопасное русло, и она, слегка пробуксовывая, иногда прерываясь, порой повторяясь, неторопливо потекла дальше, не предвещая штормов и водоворотов. Успокоившаяся Филиз приобрела нормальный цвет лица; правда, общая беседа ее так и не соблазнила, и она сидела молча, очень прямо и напряженно, странно прижав руку к низу живота.

«Наверно, у нее что-нибудь болит, – подумала Айше, – поэтому она и раздражительная. Впрочем, лучше ни во что не вмешиваться, – остановила она свой порыв предложить помощь, – пусть о ней ее подруги заботятся». И она принялась изучать содержимое своей огромной тарелки, прикидывая, что из этого изобилия можно съесть без вреда для здоровья.

«Завтра будет плохо одной мне – с непривычки!» – но пирожки из слоеного теста выглядели так заманчиво, а долма из виноградных листьев – ее любимое блюдо, но ей же хронически некогда сидеть и часами ее сворачивать, и артишок – где, интересно, эта Лили раздобыла зимой артишок?.. Словом, Айше решила не задерживаться на предостерегающих мыслях.

– Чем ты делала это пюре? Вилкой?! – грозно обратилась хозяйка к проходившей мимо нее с чашкой чая для Джан домработнице. Девушка вздрогнула от неожиданности, и чай выплеснулся на блюдечко.

– Почему вилкой? Миксером «Рондо», разумеется.

– Без молока? – с почти утвердительной интонацией продолжала допрос Лили. Двумя пальцами ухоженной руки она держала половинку крошечного пирожка с картошкой и придирчиво разглядывала начинку.

– С молоком, госпожа Лили. Как вы велели.

– Значит, с холодным. Если бы ты делала, как я велела, там не было бы комочков. И принеси немедленно чистое блюдце!

– Да ничего, Лили! – вступилась Джан, – я салфеточкой вытру… вот и все… не надо, деточка, спасибо.

– Молоко следовало разогреть, – не обратила на нее внимания Лили, – и мешать пюре лучше.

– Я его разогрела. А мешал пюре миксер, – очень четко, почти по слогам произнесла девушка и, сжав губы, с вызовом посмотрела на хозяйку.

– Что ты стоишь? Следи, чтобы не было пустых чашек, – всем своим видом Лили давала понять, что отнюдь не считает вопрос о пюре закрытым, но при гостях предпочитает сменить тему и не выяснять отношения. – Ох, просто беда с этой прислугой, – вздохнула она, когда девушка, подхватив две опустевшие чашки, вышла из гостиной. – Дерзят, не успеваешь отвечать.

– Не хотела бы я быть твоей домработницей, – сказала София. – Ты как рабовладелец какой-нибудь!

– Да ничего подобного! У меня абсолютно нормальные требования, и плачу я ей немало. Прислуга должна знать свое место.

– А какая бы из тебя вышла свекровь! Чудо! Зверь! Моя рядом с такой отдыхает, – сказала Дилара и пояснила, повернувшись к Айше: – У меня свекровь – это что-то! Дивная женщина. Что ни сделаешь, все не так. А уж насчет пюре! Делай, не делай – одинаково плохо. Недавно на дачу ездили, у нее там комната на третьем этаже, она сама выбрала, хоть подниматься тяжело. Простудилась, лежит, мы с дочкой ей туда то еду, то лекарство таскаем. Так как-то утром – представляете? – ее нет и нет, и ни звука сверху не слышно; я, естественно, поднимаюсь наверх, стучу, спрашиваю: «Как вы себя чувствуете, мама?» И что, вы думаете, она мне отвечает? «Зачем ты пришла? Посмотреть, не умерла ли я?!» Вот попробуй с такой поладить! И как ты, Филиз, ухитрилась два раза выйти замуж и не иметь ни одной свекрови?

– Уметь надо, – самодовольно улыбнулась Филиз. Она сидела более непринужденно, хотя некоторая неловкость или натяжка в ее позе все-таки была. Но руку к боку она уже не прижимала: видимо, полегчало. – Выхожу замуж исключительно за сирот. Других претендентов в принципе не замечаю.

– А я буду замечательной свекровью, – заявила, втыкая вилку в кусок шоколадного торта, Джан. – Я и теща прекрасная, правда, Илайда?

– Тещи – это из другой оперы. Не расширяй тему, – спасла Илайду от ответа Гюзель. – К свекровям могут быть приравнены только золовки.

– Из нашей Лили и золовка получится та еще, – подала голос Селин. – Кстати, твой брат не надумал жениться? Отведешь душу.

– А как странно получается, – не дала Лили ответить София, – мы не любим сестер наших мужей почти так же, как жен наших братьев. И если одна из нас оказывается одновременно чьей-нибудь золовкой и чьей-нибудь невесткой, то ей и в голову не приходит поставить себя на место этой своей родственницы. А почти все женщины, страдавшие от плохих свекровей, сами превращаются в таких же.

– Они подсознательно стремятся взять реванш, – пояснила компетентная в вопросах семейных скандалов Гюзель. – Их практически бесполезно призывать: вспомните, как вам было плохо, не будьте такими же. А они, вспоминая, делают прямо противоположный вывод: мне было плохо – теперь ты попробуй, или: раз мне раньше было плохо, то теперь должно быть хорошо. В результате отыгрываются на тех, кто в их бедах не виноват.