не был, или птенцу, учащемуся летать, у всех нас есть некая инстинктивная способность. В нас живет животное начало, которое хорошо знает, чего ему хочется. В нем заключается происхождение, в котором находят выражение все наши творческие способности.

Инстинкт ― такая же часть нас, как и всех животных, которая не тратит время на размышления о том, что и когда нужно делать, как реагировать, каким путем идти. Инстинкт просто это знает. Подобно лососю, проплывающему сотни миль против течения реки к месту своего рождения, так же и у нас есть врожденные импульсы, которые не требуют осмысления и подсказывают, как добраться до места назначения. Инстинкт ― наша «правильная ответная реакция», направляющая нас навстречу к нашим «да» и прочь от наших «нет».

Именно через такую инстинктивную природу, которая лечит душу, окружающий мир и бьет ключом. Однако большинство из нас эти дебри внутри настолько одомашнили и впрягли их ресурсы в свою упряжь, что с трудом различают их вопиющий глас. Как, например, участок земли приходит в запустение, если его предоставить самому себе, точно таким же образом и мы можем привести нашу психику в состояние одичания, если остановим свое «саморазвитие» и позволим тайне влиять на нас.

У тех, кто выживает в условиях пренебрежения и издевательств, отношение к жизни, в которой руководствуются инстинктами, может быть особенно испорченным. Инстинктам наносится ущерб, если вашими откликами неоднократно пренебрегали, пропускали мимо ушей, игнорировали зачастую именно те взрослые, у которых тоже нарушены инстинкты. Например, вас могут критиковать за то, что дали волю эмоциям, хотя ваша реакция была вполне адекватной, или, например, вам велели замолчать, когда вы знали, что нужно говорить. Возможно, вам приходится в первую очередь позаботиться о нуждах других, а затем о своих. Какую бы форму ни принимало нанесение вреда инстинктам, со временем все придет к такому же результату. То есть к ощущению недоверия своим реакциям, сомнению в правильности своих чувств и доверию к чужой информации в большей степени, чем к собственной.

Интуитивно чувствуя, что кому-то нужно рассказать о сновидениях, ко мне пришла незнакомая женщина по имени Марика, в чьем багаже не было ничего, кроме нескольких обрывочных сновидений.

Сон казался настолько скоротечным, что она была готова отмахнуться от него, но в нем была сокрыта такая сила, что я уговорила Марику заглянуть в него глубже вместе со мной.

Зашоренная лошадь, сон Марики

Мне снилась вороная лошадь, зашоренная и избитая.

Лошадь нервно ходила по кругу в очень узком загоне.

Я пыталась снять шоры с ее глаз.

Сначала я спросила Марику о том, была ли она каким-то образом раньше связана с лошадьми. Ни на секунду не задумываясь, она ответила, что в детстве у них была такая же лошадь вороной масти, как та, которую она видела во сне. Она продолжала рассказывать мне, что та лошадь была необъезженной и никому не позволяла ездить на себе верхом, кроме Марики. Их связывали очень доверительные отношения, и она описывала их как наполненные живым и выразительным духом. Все остальные члены семьи, главным образом отец, так и не поняли, как подступиться к лошади. Однажды Марика услышала, как родители договаривались о чем-то с мужчиной внизу на кухне, и, прежде чем она узнала, о чем они говорили, лошадь забрали, и больше она ее никогда не видела.

История повисла в воздухе между нами, как будто это был какой-то поворотный момент в жизни Марики. По мере обсуждения ее отношений с отцом оказалось, что еще в детстве она тоже отличалась своенравным и импульсивным характером, и ее часто за это наказывали. Я спросила Марику о том, что, по ее мнению, должна ощущать лошадь с зашоренными глазами. Она ответила, что ничего не видящая лошадь не могла адекватно реагировать на происходящее вокруг, поэтому стала такой раздражительной и переполненной нерастраченной энергией.

Я спросила Марику, может ли она сопоставить все вышесказанное с чувством тревоги, которое испытывает в повседневной деловой жизни, ― на что она ответила утвердительно. Она сказала, что работает в корпоративной среде, где ощущает себя какой-то ряженой из-за того, что ее творческое начало подавлено. Марика провела аналогию с детством, когда она поняла, что личное мнение лучше держать при себе, нужно избегать разговоров о «странных» вещах, вызывавших у нее интерес, и в конечном счете она начала жить в ложной принадлежности. Конечно, за все нужно платить: Марика страдала от изнуряющих приступов тревожности. Как оказалось, сон привел нас к открытию источника этого страдания, который находился в подавлении ее эмоционального инстинкта. Подобно темной лошадке, она жила в слишком узком для своей жизни загоне и в результате зашоренности не видела, какое негативное воздействие все это оказывало на нее.

Вместо того чтобы учиться, как защитить себя от вещей или людей, способных принести вред, вы, как и Марика, наверное, научились тому, как не доверять собственным чувствам, личным границам и реакциям. Если вы росли, привыкая преодолевать ответные чувства, то по мере взросления потеряли способность распознавать навязывание чужого мнения и попирание своих прав. Со временем начнет прогрессировать запоздание реакции на жестокое обращение, если вас научат, что умение приспосабливаться ― это самое главное в жизни.

Вы, наверное, все-таки заметите за собой то, что в течение многих лет терзаетесь ожиданием момента, когда сможете высказать все, что думаете, или поступить по-своему.

Однако наличие нарушенного инстинкта становится все более распространенным в качестве непосредственного результата нашей разобщенной культуры. Чем больше мы живем в виртуальной реальности, где наша связь с другими людьми управляется посредством технологий, и чем больше соглашаемся с человекоцентричным образом жизни, тем меньше вступаем в открытый диалог друг с другом, с нашими телами и с миром природы вокруг. Так как мы теряем контакт с реальным миром, то наши потребности, касающиеся самых простых вещей, таких как голод, жажда и прикосновения, остаются незамеченными в течение длительных периодов и часто дают о себе знать в виде психических расстройств и соматических заболеваний.

Принимая во внимание то, что нарушенный инстинкт может нанести тяжелый ущерб нашим жизням, на групповом уровне разобщенность с иной-чем-человеческой жизнью вокруг нас становится разрушительной для среды нашего обитания. Большинство из