— Все будет хорошо… — сказал он, и ее беспокойство постепенно отступило: воцарилась тишина.

«Господи, что Он имел в виду? — подумала Джулия. — Как может быть все хорошо, если Савелий погиб?»

И едва она закончила эту мысленную фразу, как явственно ощутила, как к ее губам кто‑то прикоснулся.

«Кто ты?» — едва не закричала она, но тут же ПОНЯЛА: это было прикосновение Савелия.

Джулия даже ощутила ЕГО запах, ЕГО ауру. Это было столь прекрасно, что не хотелось просыпаться. Хотелось всегда пребывать в этом сне, чтобы раз за разом испытывать такое чудесное ощущение…

И снова, едва к ней пришла эта мысль, как прикосновение исчезло. Она оглянулась, пытаясь обнаружить своего милого, и тут увидела, как иссохшая, с потемневшей от времени кожей старческая рука прикасается к левому предплечью маленького Савушки. От этого прикосновения тот вскрикнул и…

Джулия проснулась и увидела рядом безмятежно посапывающего сына.

И вдруг ее взгляд остановился на его предплечье. Джулия испуганно и удивленно вздрогнула: на коже она увидела знак удлиненного ромба. Он был точно такой же формы, что и у Савелия, только меньшего размера. Прикоснувшись к нему, Джулия ощутила жар, какой бывает, когда есть воспаление на коже.

Она поняла, что это след от ожога. Быстро вскочив с кровати, она сбегала за Полли и привела ее в детскую.

Скажи‑ка, Полли, тебе известно, откуда это у Савушки? — указала она на ожог.

Господи, мисс Джулия, мы вернулись с прогулки, я его искупала под душем и клянусь вам, ничего подобного не было! — женщина даже воздела руки к небу.

Я верю, Полли, иди к себе…

Джулия поняла, что виденный ею сон очень важен, но для чего и для кого?

Новые смерти

Несколько дней братья Губайдулины беспрерывно наблюдали за вдовой и дочерью Мордковича, но никак не могли засечь тех, ради кого они взялись за эту работу. Во время инструктажа их работодатель, Константин Рокотов, не скрывал, что дело им предстоит очень опасное, и рассказал о том, как неизвестные перехитрили его опытного оперативника.

Может, ваш опер и опытный служака, но так проколоться… — скептически заметил старший брат Рафик, однако определять суть ошибки не стал. — Иногда мы сутками в Чечне в засадах парились… Ни тебе поесть, ни тебе попить, а уж о том, чтобы нужду справить и мечтать не приходилось: иногда даже и дышали‑то через раз, не то чтобы шелохнуться!

Жить захочешь и не такое выдержишь, — с улыбкой заметил младший брат.

Как же вы выкручивались? — спросил Константин. — Допустим, попить–поесть можно перетерпеть, а вот нужду…

Если заранее знали, что придется в засаде париться, старались как можно меньше пить и есть только чистый шоколад, — пояснил младший Гантемир. — Во–первых, калорийно, во–вторых, желудок не очень забивается. Труднее всего

было с нуждой по малому, но и здесь нашли выход…

Какой, интересно?

Презерватив использовали, — не моргнув глазом ответил тот с таким заговорщическим выражением лица, что Константин не поверил.

Как это презерватив? Привязывали, что ли?

Ага!

Слушай, Ганя, перестань шефу тюльку гнать! Тебе что, западло правду сказать?

Почему западло? Это я ради прикола, братишка… — подмигнул Гантемир. — Короче, Константин Михайлович, мы использовали подгузники.

Разве бывают таких размеров детские подгузники? — машинально оценив габариты братьев, спросил Рокотов.

Бывают, — ответил Рафик, — ведь подгузники выпускают не только для детей, но и для инвалидов, больных…

Не знал… А не проще было в травку, на землю сливаться?

Проще, — согласно кивнул средний брат Рифкат, — но это летом: вонь от мочи можно и потерпеть, а зимой очень опасно… — он взглянул на Рокотова, но вопроса не дождался и рассудительно добавил: — Дело в том, что зимой можно и свое мужское достоинство отморозить.

Понятно. Скажи, Рафик, вам еще что‑то может понадобиться для успешной работы?

Что именно?

Ну… не знаю… Может, подслушивающее устройство или еще что? — предположил Константин, вспомнив причину ошибки, допущенной Колесниковым.

Спасибо, конечно, за заботу, но наши тачки отлично оборудованы: нам бы скорее обнаружить их, а там, как говорится, дело техники.

А с оружием как?

С оружием тоже все в порядке. Да не беспокойтесь вы, Константин Михайлович, братья Губайдулины никого пока не подводили.

Понимаете, ребята, кроме того, что задание надо обязательно выполнить, я не могу допустить, чтобы с вами что‑то случилось, — со всей серьезностью сказал Рокотов.

Ты что, мужик, правду говоришь? — слова Рокотова настолько поразили старшего брата, что он даже перешел на «ты». — Это для красного словца или на самом деле братская забота?

Поверь, Рафик, я очень уважаю Ростовского, и вполне естественно, что меня всерьез волнует безопасность людей, которых он мне порекомендовал, — ответил Константин.

Тогда держи «пять»! Считай, что в нашем лице ты обрел верных друзей.

Спасибо…

Со времени «инструктажа» прошло несколько дней, но братья не выходили на связь, а информацию Рокотов получал только от Ростовского, причем всякий раз кратко–деловую: «Никаких новостей. Все по–старому».

Константин уже было подумывал встретиться со старшим братом и обсудить их возможные активные действия, как его внимание поглотили совсем другие проблемы…

Сначала, словно предчувствуя, что Рокотов нуждается в помощи, нежданно позвонил Бешеный.

Привет, дорогой! — раздался в трубке его бодрый голос.

По тому, как Савелий обратился к нему, Константин сразу догадался, что называть его по имени не следует.

И ты здравствуй всегда, наставник, — искренне обрадовался он. — Как всегда, ты звонишь весьма кстати!

Проблемы?

Не то слово.

Намекни как‑нибудь.

Занимаюсь я туг одним делом и забрел в самый настоящий тупик, — осторожно подбирая слова, начал рассказывать Константин. — Прикинь, обнаружили человека «на отдыхе», и специалисты выяснили, что «отдых» он получил вполне обычный, но один выразил сомнение, говорит: «Незаслуженный отдых». Его близкие попросили меня заняться и все выяснить…

И выводы спеца подтвердились?

На все сто! А после случился такой наезд, что один из моих людей тоже едва не отправился на «незаслуженный отдых». — Константин не скрывал раздражения.

Неужели не смог пробить их «нору»? — недовольным голосом спросил Бешеный.

После того как мой человек их обнаружил, они‑то его и… — Рокотов многозначительно умолк.