– Если не хочешь составить им компанию, прова-ливай!

Его слова прозвучали с такой силой, что мальчишка все понял и отскочил на шаг назад, разрываясь между гордостью и перспективой сражаться с человеком, который разобрался с его товарищами всего за пару вдохов, потом осторожно отошел еще на шаг, держа наготове копье и не отводя взгляда от Катона.

– Вот так-то лучше. – Префект кивнул: – А теперь вали отсюда, как хороший мальчик.

Паренек сделал еще несколько шагов назад. Катон не сводил с него внимательного взгляда, когда он наклонился, чтобы подобрать свой щит, а потом осторожно отступил к своим товарищам. Убедившись, что враг больше не представляет опасности, Катон повернулся и побежал за двумя легионерами, тащившими Криспа в безопасное место.

Пехотинцы, отступившие после первой атаки, уже снова строились вокруг своих знамен в арьергарде когорты, положив раненых около дороги, где ими должны были заняться лекарь и его помощники. Когда центурион проходил сквозь ряды легионеров, они смотрели вслед своему пострадавшему командиру с гневом или потрясением.

Два солдата отпустили руки Криспа, тот повалился на спину с закрытыми глазами и застонал. Катон отложил в сторону щит, встал на колени рядом с ним и увидел, что из носа центуриона течет кровь, которая смешивается с дождевой водой на щеках.

– Крисп… Крисп! Ты меня слышишь?

Центурион заморгал, открыл глаза и посмотрел прямо на Катона. Потом он нахмурился и облизнул губы, пытаясь что-то сказать.

– Уд… удача тут совершенно… ни при чем.

Он поморщился, глаза у него закатились, и все тело начала сотрясать сильная дрожь.

– Лекарь! Сюда!

Паузин и его помощники, занимавшиеся перевязками, уже осматривали первых жертв камней и тех, кто получил ранения на баррикаде. Хирург быстро закрепил повязку и поспешил на зов Катона. Присев на корточки напротив него, он мягко положил пальцы на раздробленное плечо Криспа.

– Его военная служба подошла к концу. Если он вообще останется в живых. – Паузин заметил, что центурион дрожит, и тут же увидел вмятину на шлеме. – Помогите мне его снять.

Пока Паузин изучал шлем, Катон расстегнул застежку на подбородке и сдвинул в сторону науши. Потом лекарь снял шлем и войлочную шапочку, которая за что-то зацепилась, и Крисп вскрикнул, когда из-под нее потекла кровь. Прежде чем лекарь успел среагировать, Крисп сильно дернулся, и шапочка слетела с его головы вместе с большим куском окровавленного скальпа и зазубренным обломком кости. Катон увидел жуткую рану, полученную Криспом от камня, ударившего его сбоку. Кровь и мозг начали вытекать из отверстия, открывшегося после того, как слетела войлочная шапочка. Центурион извивался и отчаянно дрожал – и вскоре обмяк.

Катон в ужасе смотрел на него.

Лекарь прижал шапочку к ране и выпрямился.

– Это конец. Я ничего не могу для него сделать, господин.

– Ничего?

Паузин прижал пальцы к запястью Криспа, попытался нащупать пульс и выпустил его руку.

– Он умер.

Катон прикоснулся к предплечью Криспа, но ничего не почувствовал, вообще ничего. Он сглотнул.

– Понятно… в таком случае займись остальными.

Когда Паузин ушел, Катон в последний раз сжал руку соратника.

– Обрети покой в царстве теней, центурион Крисп, – пробормотал он. – Ты его заслужил. Отдыхай вместе с другими нашими павшими товарищами.

Затем он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, поднялся на ноги и снова повернулся к узкой тропе между скалами. Вражеские воины все еще радостно вопили, и легионеры, окружавшие Катона, бросали на них мрачные взгляды. Он чувствовал их горечь, и ярость, и жажду мести. В их жилах пылал огонь сражения, им не терпелось расплатиться с врагом за гибель своих товарищей. «Все это хорошо, – подумал он, – но как нам их победить?» Декеанглии выбрали очень удобную позицию, чтобы задержать римлян. До тех пор, пока легионеры не очистят от варваров скалы, они не смогут пойти в атаку на баррикаду, закрывающую проход. А чтобы добраться до тех, кто остановил наступление римских солдат, им придется преодолеть крутой подъем, да еще под градом камней. Это будет равносильно самоубийству.

Катон неохотно признал, что у них нет иного выхода, как найти обходной путь. Он отправился на поиски трибуна Ливония и нашел его на возвышении вместе с «Кровавыми воронами», откуда тот наблюдал за происходящим.

– Рад видеть, что с вами всё в порядке, префект, – поприветствовал его Ливоний. – Варвары устроили нам ужасную ловушку.

– Да, верно, – сказал Катон. – Карта кампании у тебя с собой?

– Да, командир. Она там. – Он показал в сторону раба Иеропата, стоявшего рядом с двумя мулами, нагруженными инструментами для составления карт и вещами трибуна.

– Я хочу на нее посмотреть. Немедленно.

Ливоний поднял голову к небу, с которого лил дождь.

– Но, командир, чернила размоются…

– Не размоются, если мы защитим карту от воды. Приведи пару солдат, пусть они держат щиты в качестве навеса. Давай, не теряй время.

– Слушаюсь, командир.

Когда трибун умчался выполнять приказ, Катон повернулся к Мирону:

– Декурион, отправляйся в Четвертую когорту и узнай про их потери. Скажи центуриону Фестину, что он теперь командир. Опцион Первой центурии временно его заменит.

– Слушаюсь, господин командир… Центурион Крисп?

– Он мертв, – ответил Катон сдержанно. – А теперь давай займись делом.

Мирон отсалютовал и побежал вниз по пологому склону, а Катон подошел к тому месту, где Ливоний объяснял двум «воронам», как нужно держать щиты. Иеропат, засунув кожаный футляр под мышку, зашел в импровизированное укрытие, достал пергамент и развернул его перед трибуном и Катоном, нырнувшим под щиты. Маршрут движения армии был отмечен четкими линиями с указанием предполагаемых расстояний между лагерями и пометками, касающимися местности по обе стороны маршрута. Ливоний показал на непомеченный участок за тем местом, где армия остановилась на ночлег накануне.

– Мы примерно здесь. Разумеется, мы не сможем дополнить и исправить этот район на карте, пока не разобьем лагерь.

Катон бросил на него раздраженный взгляд:

– Не слишком много пользы от такой карты.

Он на мгновение закрыл глаза, вспоминая дневной марш. Римляне все время месили грязь на дороге, шедшей через извилистую долину, по обе стороны которой высились крутые склоны с возникавшими тут и там скоплениями скал. Других очевидных путей не было. Тогда он постарался представить место, где они провели ночь. Еще две долины отходили от стоянки армии. Он показал на отметку и записи, касающиеся лагеря:

– Как насчет других долин? Мы сможем по ним обойти это место?

Иеропат покачал головой: