– Жду, как видите. Женщины, знаете ли, иногда рожают детей, – ответила Валентина, намереваясь уходить, но Филипп Петрович вдруг перешел на какой-то заискивающий, просящий тон и спросил:

– Валентина, ты того… скажи… Кто, так сказать… – Не окончив фразу, мужчина беспомощно замолчал.

Пожалев его, она прервала неловкую паузу:

– Вы хотите спросить, кто отец? Успокойтесь, Филипп Петрович, не вы!

Чуть помолчав, добавила:

– Я женщина свободная, а мужчин симпатичных вокруг много!

Хотела было продолжить в том же духе, но, увидев нескрываемое чувство облегчения на лице мужчины, замолчала. А успокоенный Филипп Петрович благодушествовал:

– Ты, Валентина, как родишь мальца, сразу же обращайся в соцобеспечение. Сейчас матерям-одиночкам хорошо платят!

– Я так и сделаю! И не волнуйтесь вы так, уж вас-то я в любом случае не побеспокою! – с ноткой презрения ответила женщина.

– Какой еще «любой случай», Валентина?! – вновь забеспокоился Филипп Петрович. – Мне уже никакие «случаи» не по возрасту! Ты же знаешь, у меня взрослые сын и дочь, которых надо обеспечить образованием и всем остальным в жизни. Татьяна, жена моя, тоже болеет, ей лишние волнения ни к чему!

– Да, да, конечно, Филипп Петрович, – бросила на ходу Валентина, – до свиданья, мне надо идти! – и направилась в свою сторону.

Ей вдруг захотелось подставить руки под холодную водяную струю и тереть, тереть их… до скрипа в ладонях.

Мужчина вдогонку бросил:

– Свиданий у нас с тобой, Валентина, не будет! Бывай здорова!

Свиданий действительно не было. Они больше не виделись.

Эта встреча в какой-то степени успокоила женщину. Для себя она окончательно расставила все точки над «i», а именно: она стала готовить себя к роли матери-одиночки. Особенно горько вспоминалась брезгливость на лице Филипп Петровича, когда Валентина протискивалась мимо него по тропинке. В такие минуты женщину охватывал гнев, и глушило его только чувство вины перед будущим ребенком… Но желание родить этого мальчика или девочку (ей все равно кого!) было таким страстным, что подавляло любые чувства. Впереди длинная жизнь, которую она будет проживать со своим маленьким человечком. Уж как-нибудь вдвоем они договорятся…

Так случилось, что она засиделась в девках. Хотя тридцать лет – возраст уже далеко не девичий. К тому же еще и работа такая – оператор в статистическом управлении. Кроме вахтера дяди Кости, которому ежедневно внуки приносили в обед еду, остальной коллектив женский. Коллеги Валентины считали ее чересчур скромной, «не от мира сего». Хотя ошибались, и если бы могли прочитать сокровенные мысли женщины, заменили бы «скромность» на гордыню. Не встретила еще Валентина ни одного мужчины, с кем бы захотела связать судьбу. И еще больше удивились бы коллеги, если бы узнали, что ждет Валентина корабль с алыми парусами, с которого сойдет ее единственный… Недочитали ей, видимо, в детстве сказок. Да и некому было, поскольку в десятилетнем возрасте осталась сиротой и воспитывала ее мамина сестра тетя Рита.

Излюбленное выражение тети Риты: «Если душа просит – соглашайся!» – настолько часто повторялось, что Валентина считала это догмой. А ее душа просила не кого-нибудь, а именно капитана корабля с алыми парусами, и Валентина согласилась, не сопротивляясь, приняв его за этого самого капитана.

Филипп Петровича она встретила на рождественском вечере – такие праздники их управление устраивало раз в году. Было приглашено все начальство поселка. Филипп Петрович Кашубин – большая «шишка», главный инженер стройтреста. На вечере он был без жены и пригласил Валентину на танец. А потом второй, третий…

После вечера водитель подвез их к дому, где жила Валентина, и был отпущен домой:

– Ты, Игорек, поезжай. Здесь недалеко, я пройдусь пешком. А утром, как всегда, к девяти!

Валентина жила одна. Много лет назад ей как молодому специалисту было выделено жилье. В то время управа поселка целую улицу застроила нарядными четырехквартирными домиками. С перспективой на будущее Валентине выделили двухкомнатную квартиру.

* * *

Встречались они тайно, на протяжении двух месяцев. И она была уверена, что это тот, с корабля, где алые паруса! Наконец-то чудо состоялось и он обратил на нее внимание. И совершенно не важно, что у них разница в возрасте двадцать с лишним лет. Главное, что она была счастливая! Счастливая настолько, что знала: долго это длиться не может.

Отношения оборвались неожиданно, и Валентина поняла сразу – навсегда. Трагедии из этого не делала. Какое-то время еще жила воспоминаниями. Когда обнаружила, что беременна, сначала озадачилась, потом запаниковала. Но ненадолго: мысли о ребенке последние годы посещали ее часто.

Подошел день ее тридцатилетия, и Валентина, всегда в сложные моменты относившаяся к себе с юмором, приняла это как подарок с небес к ее юбилею. Сразу уверилась, что родится сын. Имя заранее придумала – Егор. Она сама – Валентина Егоровна Лесницкая. Будут теперь двое Лесницких – она и Егор Филиппович. Отчество она запишет настоящее, как оно есть в действительности! Пусть это будет единственной добычей с того корабля, где алые паруса…

В отделе, где работала Валентина, коллеги, узнав о ее беременности, были шокированы. Как? Откуда? Такая скромница! И самое животрепещущее – кто отец ребенка?! Строились разные догадки, пытались установить срок, но скромница Валентина неожиданно для всех повела себя жестко.

– Нету отца! Такое, видите ли, иногда бывает! – без всякого стеснения отвечала женщина.

Сотрудницы пытались посочувствовать или хотя бы пожалеть, что ли? Но встречали молчаливый отпор. В глазах же Валентины читалось полное единодушие с судьбой: она получила наконец то, что ей причиталось! Коллегам становилось неловко, и ее в конце концов оставили в покое.

* * *

После рождения ребенка, как и ожидалось, мальчика, Валентина зарегистрировалась в соцобеспечении как мать-одиночка, убедив всех окончательно, что отцовства для ребенка устанавливать не будет.

Как любой мамаше, Валентине казалось, что ее Егорка – удивительный ребенок. Он действительно был не по возрасту серьезен, молчалив. Играть больше любил один. Уже с рождения сына Валентина видела, что Егор – копия отца, Филипп Петровича. Как будто природа хотела восполнить пробел в ее жизни, воплотив в ребенке все черты когда-то любимого мужчины.

К шести годам Егорки уже не только Валентина видела это сходство. Слухи по поселку бродили, дошли до Татьяны, жены Филипп Петровича. Но она, как закаленная жена публичного человека, шутливо отвечала, что на ее красавца мужа все бабы заглядываются, даже беременные. Вот и рожают похожих на него мальчиков. А кровных деток у Кашубиных двое – Сережа и Юленька. Со временем слухи, вызывающие ранее жгучий интерес, всем поднадоели и умолкли сами по себе. Жизнь наладилась. Валентина, как и раньше, работала в своем отделе, ребенка водила в садик.