Филипп Петрович встретился взглядом с мальчиком. Надо сказать, что слухи мужчину не очень донимали (слишком большим начальником он был), но чтобы так, вблизи, глаза в глаза, – впервые. Мальчик завороженно глядел в лицо Филипп Петровича и не думал отворачиваться. Ведь это был не кувшин в шапке, это был настоящий, живой папа! Мужчина почувствовал себя неуютно, надо было что-то сказать:

– Ну что, мальчик, так смотришь? На вот, возьми конфеты!

Филипп Петрович подал Егору яркий пакетик с разноцветными леденцами. Ребенок, не отводя взгляда, взял машинально в руки конфеты и смущенно, уже опустив глаза, произнес:

– Спасибо, дядя!

– Ну какой я тебе дядя? Я – Филипп Петрович!

У мальчика перед глазами возник кувшин в шапке, и он, панически боясь произнести запретное слово, неестественно громко воскликнул:

– Спасибо, дядя Филипп Петрович!..

Тогда Егор прибежал домой запыхавшись. Бережно, двумя руками положил на стол заветный пакетик с леденцами. Мамы дома не было. Сначала он смотрел на леденцы издали, прохаживаясь взад-вперед мимо стола. Потом раскрыл пакет и, взяв оттуда ярко-зеленую конфетку, положил себе в рот. Немного успокоившись, стал думать, куда бы спрятать подарок. Главное, чтобы его не увидела мама! И не только потому, что она расстроится и, возможно, будет ругаться. Нет. Мальчика вдруг обуяло ревностное чувство собственника: попроси у него сейчас кто-нибудь хотя бы леденец – ни за что не даст! Даже маме.

Взгляд Егора остановился на кувшине, и на его лице появилась довольная улыбка. Ребенок подтащил табурет к серванту (как всегда это делал, когда играл в папу) и опустил пакетик с леденцами на дно кувшина.

Он долго потом доставал оттуда по одному леденцу, стараясь растянуть свое богатство надолго. В конце концов на дне кувшина завелись муравьи, а конфеты превратились в жидкую массу. А Валентина, моя кувшин, удивлялась, как что-то сладкое могло там оказаться, и пришла к выводу, что, наверное, когда коллеги подарили кувшин, тогда и бросили туда конфеты.

В школе Егор учился ровно, отличником не был, но и проблем с успеваемостью тоже не было. Отношения с одноклассниками были приятельские – Егор был покладистым парнем. После восьмого класса Егор поступил в электротехникум. Как он сказал матери: «В техникуме я быстро получу диплом и пойду работать. Тогда мы с тобой знаешь как заживем?!»

Став взрослым, Егор так же, как и Валентина, старался избегать случайных встреч с Филипп Петровичем.

Между тем в семье Кашубиных пошла полоса неудач. Сначала старший сын Сергей, женившийся, как оказалось, неудачно, развелся с женой и запил. Институт он в свое время так и не окончил и теперь болтался в городе без дела. Филипп Петрович с женой Татьяной снабжали его деньгами в надежде, что тот возьмется за ум. Вскоре Татьяна от переживаний слегла. Вроде и болезни определенной не было, тем не менее таяла на глазах.

Через какое-то время Филипп Петрович жену схоронил. Горе пережил тяжело – былая удаль, уверенность в себе остались в прошлом. На работе в последнее время тоже не заладилось: место начальника стройтреста пришлось уступить более молодому. И теперь Филипп Петрович был рядовым служащим. Слухи в поселке распространялись быстро, и Егор с Валентиной обо всем узнавали сразу же. Между собой на эту тему не заговаривали. Изредка бросали друг на друга тревожно-вопросительные взгляды. Как-то Егор, не выдержав, бросил:

– Разные у нас с ними жизни, мам!.. Правда ведь?

На что Валентина с облегчением ответила:

– Конечно правда, сын! Нас это не касается!

На работе у Валентины ее сотрудницы решили в конце концов выдать ее замуж. Еще раньше заметили, что водитель их управления Дмитрий Степанович давно заглядывается на Валентину. При случае всегда о ней расспрашивает. Ближайшая коллега и, можно сказать, подруга Рита как-то сказала:

– Валь, ты бы обратила внимание на нашего Диму. Хороший мужик. Вдовец, непьющий. Он тобой интересуется, между прочим.

Лицо Валентины от неожиданности покрылось давно забытым девичьим румянцем, и она постаралась отшутиться:

– Ритка, нам ли, старухам, думать о мужчинах? Я, признаться, уже мечтаю о внуках.

– Одно другому не мешает, – резонно ответила Рита и протянула Валентине книжку в яркой блестящей обложке со словами: – Вот, возьми, почитай роман. Называется «Любовь, еще любовь». Хоть из книжек узнаем, как люди устраивают свою жизнь. Ты же, наша правильная, все Тургенева читаешь?

Валентина действительно предпочитала классику. У них с Егором было не так много книг, но все соответствовали их вкусам. Перечитывать же она любила Грина «Алые паруса». Чему Ритка, если бы узнала, несказанно бы изумилась.

Вечером за ужином Егор делился с мамой новостями за день. К этому времени он уже работал электриком на хлебозаводе. Зарплата была небольшой, но для их маленького доселе семейного бюджета это было чуть ли не роскошью. Валентина не ходила больше вечерами подрабатывать.

Укладываясь спать, решила полистать перед сном Риткину книгу. Пробегая взглядом строчки на глянцевых листах, она не удержалась от смеха. Как ловко у автора (женщины) складывается сюжет! Девица из периферии приехала в большой город. Естественно, терпит лишения. Вот она идет по тротуару и вдруг, как тургеневская барышня, теряет сознание. По счастливой случайности рядом стоит фантастическая иномарка. Хозяину иномарки ничего не остается, как поднять барышню и положить в машину. При этом он в смущении прикрывает прозрачнейшим подолом юбки длинные и стройные ноги барышни. Потом пытается привести ее в чувство. И уж совершенно неожиданно хозяин иномарки оказывается крупным олигархом, до сих пор не женатым… Дальше сюжет скользит плавно по течению, не требуя авторских усилий. Тихонько хихикнув, чтобы не разбудить Егора, Валентина подумала: «Мы хоть и читаем Тургенева, но сознания терять не будем» – и, уже засыпая, добавила про себя: «Не забыть завтра отдать этот «шедевр» Ритке».

Приснился Валентине сон: будто она стоит около какой-то машины, а Дмитрий Степанович приглашает ее сесть в эту машину и тянет ее за руку. «Но я ведь не теряю сознание, – говорит она мужчине, – мне не надо садиться в машину». На что Дмитрий Степанович отвечает, что он не водитель, а подпольный олигарх и об этом, кроме Валентины, никто не знает. А ей самой – большое счастье сесть к нему в машину. Только ноги он ей не будет прикрывать. Там на сиденье лежит прозрачная юбка, пусть она сама прикроет себе ноги. Валентина полезла в машину, стала натягивать на ноги прозрачную ткань, но ногам все равно было холодно…

Проснулась, одеяло сбилось комом в конец кровати, ногам действительно было холодно. Валентина, хмыкнув про себя: «Что читала – то и приснилось», стала готовить завтрак себе и сыну.

Вчерашний разговор с Ритой все-таки запал в душу. Сидя за рабочим столом, она то и дело в мыслях возвращалась к этой теме. Но ее подход был совершенно иным, чем можно было думать со стороны. Рассуждала она так: «Если и выходить замуж, так только теперь. Когда тот, с «белого парохода», овдовел. Это будет ответом на ту гримасу, с которой он отшатнулся от нее… А Дмитрий Степаныч действительно нормальный мужчина. Я, правда, равнодушна к нему (ну, а к кому я неравнодушна?), но и плохих чувств тоже не питаю. Может, что и получится. Егор поймет. Он во всем меня поддерживает. Да ему и самому пора жениться. Девушка у него славная. Любочка. Всегда старается с Валентиной поздороваться…»