«Стоп! — радостно ударила себя по лбу я. — А что, если в нем сидел сын Мироновой Георг? Уж он-то вполне мог с мамочкой вместе эту кашу заварить. Дело довольно плевое: подговорить мальчишек, дать им денег, а потом подождать, когда они принесут сумочку. Подозрений на него ноль, ведь он как бы не при делах. И уж он — то про фотографа наверняка знал, иначе бы не разозлился так, когда я сказала, что видела его снимки, поскольку якобы работаю рядом с фотоателье».

Сделав этот вывод, я немного повеселела и, окончательно расслабившись, направилась к дому. Повернув за угол, я услышала раздавшийся позади меня рев автомобильного мотора и, почувствовав неладное, моментально обернулась. Прямо на меня неслась та самая грязная темно-зеленая машина, за рулем которой сидел — я это сразу разглядела — рецидивист Тимошин.

Я быстро развернулась и, собрав все свои силы, ринулась в сторону дома. Понять, что произойдет, если я останусь на месте, было проще простого.

Но расстояние между мной и машиной быстро сокращалось. Я это ощущала спиной, даже не имея возможности оглянуться и посмотреть. До двери подъезда между тем оставалось еще весьма приличное расстояние.

Я летела сломя голову, боясь поскользнуться и упасть. Тогда мне уж точно конец. Силы постепенно покидали меня, и я поняла, что если немедленно не предприму чего-либо, то наверняка угожу под колеса. Я обернулась и, увидев капот машины в паре метров от себя, резко свернула в сторону.

Мне не хватило буквально секунды и ровной опоры под ногами, чтобы спастись. Не успела отпрыгнуть подальше, и передок «жигуля» с силой задел меня. Я, не удержавшись на ногах на скользкой, покрытой лужами мостовой, стала падать. Прямо на уровне моего лица оказался весь обшарпанный, когда-то беленый бордюр. И это было последнее, что я успела заметить, проваливаясь в пустоту.

Сквозь серую туманную дымку медленно проступали какие-то незнакомые, плавающие очертания. Постепенно их контуры становились четче и ярче, но прыгать так и не перестали. Я начинала приходить в себя, чувствуя ужасное неудобство и жуткую головную боль.

Только когда мой мозг начал действовать в полную силу, я поняла, что лежу на заднем сиденье в машине, со сцепленными наручниками руками, связанными ногами и с какой-то грязной тряпкой во рту. Пахла она, прямо сказать, отвратительно, а уж о вкусе и говорить не приходилось.

Машина прибавила скорость и несколько раз сильно подскочила на неровностях дороги. Меня подбросило, и я едва не ударилась головой о дверцу. Затем последовал и крутой поворот и еще несколько долгих минут отвратительного пути по прямой.

Наконец цель поездки, кажется, была достигнута, и машина остановилась. Мой похититель повернулся ко мне и, толкнув в бок, спросил:

— Ну что, пришла в себя, раскрасавица? Живая?

Я застонала от боли, так как его тумак пришелся прямо в то место, куда недавно ударил один из нанятых им же сопляков.

— Ясно, жива.

Он вылез из машины, открыл дверцу со стороны моей головы и, небрежно схватив за плечи, стал меня вытаскивать. Мне показалось, что сейчас его силы закончатся и я полечу прямо головой на землю, все еще оставаясь наполовину в машине. Но Тимошин оказался довольно крепким и хоть не без труда, но выволок меня наружу, не уронив.

«Раз он такой сильный, то почему не напал на меня сам, а подсылал какую-то шпану? — подумала я, стараясь позабыть про те неудобства, что испытывала от стягивающих руки наручников и трещавшей от удара об асфальт голове. — Скорее всего не хотел светиться. Тогда зачем было похищать меня потом? Пленка. Наверняка все дело в ней».

Оказавшись на ногах, я несколько раз закрыла и открыла глаза, чтобы привыкнуть к темноте. Дождь закончился, но теплее не стало. Все тело нестерпимо ныло, но держащему меня в охапке человеку до этого явно не было никакого дела. Он взвалил меня себе на плечо и поволок куда — то в сторону. Единственным, что я могла хорошо видеть в таком положении, была аккуратно выложенная на земле серая плитка и рваный ремешок из кожзаменителя, опоясывавший широкий стан моего похитителя.

Я слегка приподняла голову, чтобы определить, куда он меня тащит, и тут же едва не потеряла сознание в очередной раз: мы преспокойно направлялись в здание… морга, расположенное на окраине города, вдали от жилого сектора. Пять лет назад морг перенесли сюда из центра, чтобы не портить настроение и вид из окон жителям Тарасова.

«Что он собирается со мной сделать? Неужели убить? — я испуганно сжалась, и по телу пробежала предательская волна мелких мурашек. — Нет, вряд ли, иначе зачем вез меня сюда. Мог бы прикончить и на месте, сразу: переехать машиной, и все. Значит, я ему зачем-то нужна».

Эта мысль немного обрадовала, и я слегка успокоилась. Мы как раз дошли до входной двери, и Тимошин постучал в нее кулаком.

Меня это ужасно удивило: притащить связанного живого человека в морг, явно не для мирной беседы с ним, да еще и будить персонал, приобретая свидетелей похищения… Странно.

Заскрипел засов, дверь приоткрылась, и донесся голос:

— Павлуха, ты, что ли?

Тимошин сначала что-то буркнул себе под нос, но потом более внятно добавил:

— Да я, Михан, здорово.

Мужчины пожали друг другу руки, и мой похититель продолжил:

— Мне тут дельце одно уладить надо. Не одолжишь свою каморку? Не задаром, не боись.

Открывший задумался и наконец спросил:

— А дельце не противозаконное? Я те хоть и друг, но в темных делах не подсобник. Сам знаешь, не так давно прибыл.

На минуту между мужчинами повисла пауза, а затем мой похититель кашлянул и пояснил:

— Я ненадолго, максимум на эту ночь. Думаю, успею со всем разобраться, а потом заберу ее. Никто и не узнает, ты же меня знаешь.

— Ладно, входи, — согласился работник морга — маленький толстый человечек с большими ушами и лысой головой.

Мы прошли в холодное помещение, внутри которого стоял тяжелый запах.

Мы долго двигались по узким длинным коридорам, стены которых были обложены бледно-серой плиткой, и наконец оказались в узкой каморке.

Тимошин небрежно прислонил меня к стене. Перед моими глазами все поплыло, ноги подкосились. Я чуть не рухнула на пол.

— Ну ты, неженка, — буркнул похититель, заметив мое состояние, — погоди умирать-то, сначала разобраться кое с чем надо.

Захлопнув дверь, он вышел, в замке щелкнул ключ, и по коридору протопали удаляющиеся тяжелые шаги. Я осталась одна.

Постепенно привыкнув к кромешной темноте, я потихоньку начала различать очертания окружающих предметов. Это были ведра, метлы, швабры, коробочки, бутылки, лопаты и еще какая-то мелочь.

«Вероятнее всего, подсобка», — определила я для себя и попыталась сесть.

Ноги меня совершенно не слушались. Сказывались и удар по голове, и то, что со вчерашнего вечера я ничего не ела.