захотелось развеять это ощущение, и потому нажал сильнее, а та ошарашенно вцепилась в мою руку, пыталась убрать от горла. Ее глаза были огромными и удивленными, но все равно молчала, не просила пощады или извинения. Но я не собирался ее убивать, лишь преподать урок. И силы слишком уж были неравны. А она лишь метала взгляды полные злости от бессилия.

Ох как же мне было знакомо это…. Чувство бессилия… Я этот урок возможно когда-нибудь поможет ей выжить. Нельзя думать, что враг- дурак и слабак.

— Арай, — вдруг услышал удивленный и ошарашенный голос второй девушки, так и стоящей растеряно у дерева. — Арай! Отпусти Лиру! Сейчас же! — раздалось уже так знакомо противно, что опешил и обернулся. Приглядевшись, я с удивлением понял, что из лука в меня целилась Саела. Черты матери были более узнаваемы в ней теперь, когда вгляделся, от чего сердце скрутила тоска.

Тогда посмотрел на лежащую на земле подо мной девушку. О той угловатой и страшной задире, подруге сестры, напоминала лишь дерзость языка и колючесть взгляда. В остальном она стала неузнаваемой. И очень красивой. Только эти короткие волосы придавали некоторую мальчиковость. Раньше даже как-то не задумывался об этом.

Но вдруг дар подсказал, что та узнала меня сразу. Вот только почему ничего не сказала?

— Лира? — спросил, чуть отпуская ее, вдруг обратив внимание, какая нежная у девушки кожа… В этот момент почему-то подумалось, что и фигура у нее красивая, с чуть широкими бедрами, маленькой аккуратно девичьей грудью. Она от природы была женственна и напоминала сжатую пружину энергии, которую выдавали глаза. И сейчас она ими словно хотела прожечь меня насквозь от злости. Но с короткими волосами была сейчас всего лишь смешной и больше похожа на абиса. Эту маленькую серую птичку, всегда незаметную и будто постоянно взъерошенную, но в брачный период меняющуюся настолько, что от нее нельзя было отвести взгляд. В этот период оперение птички переливалось всеми цветами, завораживая каждого. И именно поэтому те были редки, наверно…. Нельзя было пройти мимо такой красоты…

«Странная ассоциация. Да и вообще мысли странные», — одернул сам себя и посмотрел на сестру.

Та уже подлетела ко мне и повисла на шее. Это было так странно и непривычно, когда отвык даже общаться толком. Я замер, ошарашенный и удивленный искренностью чувств сестры, ее радостью и восторгом. Это было так далеко от меня нынешнего…

Ее подруга мне так и не ответила, а только откинула мою руку и быстро вскочила с земли. Вся ее поза и каждое движение говорили о том, как та зла и…. смущена?

— Какой ты стал взрослый, такой сильный и суровый, — щебетала Саела в это время, — Ладно, пошли быстрее к папе и маме. Вот они удивиться…. Лира, ну что же ты? Это же Арай. Зачем преследовала его? Показать себя хотела?

— Ничего я не хотела, — пробурчала та и поплелась за нами.

Я же немного отошел уже от такого приема, идя, скорее ведомый неумолкающей сестрой. Все было словно приятный сон. Когда дошли до города, на сердце защемило от такого знакомого вида. Родной город, кандидаты на тренировочных площадках, идущие по своим делам стражи и окрикивающие молодых, наставники, показывающие как нужно делать правильно. Мне даже не верилось, что дома.

— Смотрите, кто вернулся, — вдруг во весь голос закричала Саела.

— Не мешай им, — сухо сказал, пытаясь одернуть сестру.

Но вот уже все затихли и стали подходить ко мне. Наставники улыбались, а кандидаты смотрели восторженно и восхищенно. Я ничего не понимал.

— Ты можешь объяснить, что тут происходит? — прошипел я сестре.

Она посмотрела огромными глазами, словно я сморозил огромную глупость.

— Да ты герой, — прошептала она.

— Какой, возьми меня Таргил, герой? — прошептал в ответ.

— Не ругайся, — строго выговорила мне вдруг сестра. Эта пигалица. А потом выдохнула и как маленькому объяснила: — Слух, что ты убил трех ведьм Темного замка уже давно бродит среди нас. Те, кто вернулся раньше узнали это и рассказали всем.

— Я лишь исполнил свой долг, — сухо ответил на восторженные слова сестры, искренне не понимая этого. Да и вспоминать лишний раз было неприятно.

— Ты разве не знаешь? — вдруг спросила она, а личико Саелы омрачилось странной и неожиданной тенью. — Многие из нас пропали там. Все, кто пошли выручать остальных, так и не вернулись. Эти ведьмы были проклятьем стражей так долго, что никто не знал, сколько им лет и как их убить. А ты смог. Как тебе удалось?

— И это все вам рассказали наставники? — изумился я.

— Нет, Главнейшие.

Моему удивлению не было предела. Это было похоже на то, что за эти семь лет и тут что-то поменялось. Вдруг я увидел, как быстрым шагом к нам идут папа и мама. В этот момент внутри дрогнуло, а я ощутил себя тем мальчиком, который уходил отсюда несколько лет назад. Который помнил взгляды надежды и волнения, когда город таял вдали, а впереди были долгие семь лет.

— Арай, — выдохнула мама и обняла, отец пытался сдержаться, но тоже обнял, а на лице сияла гордая улыбка.

— Горжусь тобой, сынок, — прошептал он тихо.

— Мы все годимся, — подтвердила мама.

И мне вдруг стало так тепло и хорошо, как давно себя не ощущал. Я наконец был дома…

Глава 21

После этого сам Старейший подошел и лично поблагодарил, что было из ряда вон выходящим: почти все время тот проводил в своем доме на главной площади и редко общался со стражами, руководя оттуда. Он думал и заботился о каждом из нас, контролируя и улучшая наши жизни постоянно, трудясь днем и ночью. И это отнимало столько сил и времени, что у него просто не было времени на пустые разговоры.

Для меня же Старейший всегда был кем-то недостижимым, самым мудрым и знающим все, идеальным стражем. Валтар, так звали сейчас нашего главу, был настолько старым и седым, что никто уже не помнил, когда тот был другим, а выбирали вновь и вновь. Его авторитет был беспрекословен.

И вот, услышав его слова, я никак не мог отойти от того, что сам Старейший так громко подтвердил возвращение героя, ощутив лишь неловкость в ответ. Быть центром внимания своих было еще более непривычно, чем ловить косые взгляды людей. Особенно еще не отойдя от странствий служения.

— Спасибо, Старейший. Благодарю вас, — сказал в ответ отец, видя мою растерянную реакцию.

Но вот наконец восторги утихли, и меня оставили в покое, больше не хлопая по плечу, не выражая одобрение и не спрашивая по тысячному