дошла последней. Карина, поколебавшись, толкнула дверь и вошла внутрь. Ничего особенного – такие же кровать, платяной шкаф, стол и деревянный стул с мягким сиденьем, как и в остальных комнатах. Правда, на кровати имелось аккуратно заправленное покрывало, а на столе лежали книги, проекционный диск и сенсорная панель терминала, но тем отличия и исчерпывались. В темном облаке дисплея крутился замысловатый рисунок из текущих переплетающихся линий. Карина сунула в него руку и несколько секунд наблюдала, как линии голограммы струятся у нее над кожей, иногда упираясь в нее и словно пропадая внутри руки. Потом она случайно задела рукой сенсорную область над панелью, и линии пропали, а вместо них возникло изображение небольшой серой птицы с раскинутыми в стороны крыльями.

– Пользователь не опознан, – негромко сказал тихий женский голос. – Биометрические параметры в базе отсутствуют. Пожалуйста, не пытайтесь получить доступ к чужому устройству.

Прозвучало несколько мелодичных тактов, и птица пропала, а вместо нее снова поплыли линии.

Карина с интересом посмотрела на терминал, но снова коснуться не решилась. А вдруг Дзинтон рассердится? Она подтащила стул к шкафу, кистью смела с его верха пыль, потом слезла и подошла к окну. Распахнув его и стряхнув наружу, в парк, грязь с подоконника, она подошла к столу и снова посмотрела на терминал.

– Любопытствуешь? – Дзинтон стремительно вошел в комнату и бухнул на пол ведро воды. – Мое рабочее место. Я здесь по клавишам стучу.

– По клавишам? – удивилась Карина. На сенсорной панели клавиш, как у пианино, совсем не наблюдалось.

– Ну, выражение такое, – пояснил парень, обмакивая швабру в воду и шлепая ее на пол. – Раньше текст в компьютер вводили с помощью таких досок с кнопками – для каждого буквослога своя кнопка, называлось «клавиатура». Клавиатуры сейчас редко применяют, и те проекционные… ну, светом значки на столе рисуют, но выражение осталось. Ну-ка, подвинься, я под тобой пол протру…

Карина отступила в сторону.

– А сложно с терминалом работать? – робко спросила она.

– У меня не терминал, а компьютер. Но нет, в общем-то, не сложно. А ты что, не пробовала никогда? Хотя бы в школе?

Карина покачала головой. Не рассказывать же ему, что в первых классах с терминалом не работали, а потом, в детдоме, ее постоянно оттесняли в сторону более нахальные девчонки и мальчишки.

– Плохо, – резюмировал Дзинтон. – Хм… к своему компьютеру я никого не пускаю. Он не предназначен для… других целей. Надо подумать – наверное, где-то можно найти старое устройство, чтобы вы с ним работать учились. Ладно, порешаем. Ну-ка, подвинься еще раз.

После уборки Карина почувствовала себя нехорошо. Она забралась в постель – на сей раз матрас обтягивала чистая простыня, приятно холодившая кожу. Как раз настало время очередного кормления, и она попробовала отказаться от теплого пресного риса, сославшись на усталость, но бдительная Цукка, встревожившись, позвала Дзинтона. Тот заглянул Карине в глаза, пощупал пульс на шее, помассировал какие-то точки под затылком, и ей стало легче. Потом он помял ей живот – иногда Карина уже почти вздрагивала от предчувствия боли, но он успевал остановить нажим за мгновение до того, как становилось по-настоящему скверно.

– Да, подружка, – задумчиво скривил он губы. – Плохо пока что. Понимаешь, у тебя желудок сильно воспален, хотя уже и не так сильно, как поначалу. Лекарства ты хорошие пьешь, они помогают, но и тебе поберечься надо. Когда ты лежишь, желудок ничто не сжимает. Он расправлен и отдыхает. А когда ты ходишь, наклоняешься, приседаешь, он у тебя сжимается, и ему становится хуже. Так что ты бы все-таки еще пару дней полежала в постели, не вставая. И уж точно много не ходи. А есть надо. У тебя еще и кишечник толком в себя не пришел, не станешь есть – начнутся запоры, штука очень неприятная.

Карина послушала его и сегодня больше не вставала.

Проходили дни. Слабость в теле постепенно пропадала, боли в животе приходили все реже и реже. Дзинтон отдал детям несколько старых бумажных книг и пообещал раздобыть еще. Карина читала запоем. Она обнаружила, что приключения сказочных героев, происходящие далеко-далеко, в других временах и на другом континенте, увлекают ее, заставляя воображать себя там, в гуще событий. Она вместе с Отрядом пробиралась сквозь лесные болота под беззвездным небом, и скакала вместе с тарсаками в конной лаве, и заложницей сидела взаперти в монастыре, и дралась со злобными гуланами… Осадные башни, опасно раскачиваясь, медленно приближались к стенам окруженного города, могучие маги объединяли свои усилия, чтобы противостоять вражеским колдунам, карета с похищенной принцессой мчалась сквозь глухую чащобу, и пиратский флот вместе с эскадрами злобного Майно брал в клещи обреченный торговый караван, отчаянно пытающийся прорвать блокаду Крестоцина.

Как ей хотелось оказаться там, в сказочном мире, где ее невидимые руки оказались бы просто еще одним колдовским даром! Или даже вообще без них. И тогда она смогла бы нормально жить, не скрываясь и не убегая, а просто жить… ну, и еще иногда ненадолго убегать из дома на поиски приключений, как Палек сбегает из своего приюта. Но потом она вздыхала и отбрасывала глупые мысли – жить в книжках нельзя. Вот она выздоровеет еще немного, и… Что «и», ей задумываться не хотелось. Она все больше и больше привязывалась к Дзинтону, Цукке, Палеку, Яне, к старому отелю, окружающему его парку, скале над обрывом, пробирающимся сквозь заросли тайным тропкам, к раскинувшемуся внизу городу, куда Дзинтон пока ее не пускал, но куда она обязательно спустится одним солнечным утром, чтобы босыми ногами ощутить брусчатку старых мостовых и теплый асфальт тротуаров…

Если бы ей предложили выбрать дом на всю оставшуюся жизнь, она бы без колебаний согласилась остаться здесь. Но глубоко внутри по-прежнему жил тайный страх, не дававший спокойно спать по ночам. Не раз и не два она просыпалась ночью в холодном поту, сбрасывая одеяло, рывком садясь на кровати, чтобы бежать, неважно куда, но бежать. Она нервничала, замыкалась, уходила на обзорную скалу и часами сидела там, бездумно наблюдая за океаном. Однажды она видела, как пришла большая волна: море отхлынуло от берегов, обнажая дно, а потом вздыбилось высоким пенным гребнем, переламывающимся посредине, и яростно обрушилось на скалы побережья, а потом прорвалось сквозь горловину бухты и ударило по волнорезам и бетонным ангарам, в которых укрылись яхты и катера, высоко заливая крутой берег. Порой Карине казалось, что она вот так же сидит на морском берегу, наслаждаясь солнцем и теплым песком пляжа, а где-то вдалеке уже катится невидимая пока волна сокрушительного цунами, готовая вот-вот обрушиться