Полосатому, есть ещё пара мешков, их и засеем — как раз для плана хватит.

Мы с Аскольдом синхронно пожали плечами, засыпали мешок в отсек сеялки и все вместе перебазировались подальше от Петуховки. В следующий перекур я вспомнил слова тракториста про сглаженного жителя Полосатого и спросил про него.

— А в чём его сглаз выражался-то?

— А всё у него из рук валилось, — честно ответил тот, — трактор свой в Белуге утопил, жена его бросила… а закончилось всё тем, что он сгорел в своём же доме — курил на сеновале пьяный, папироса упала, сено загорелось, он и задохнулся.

— Мда… — только и смог выдавить из себя я, — но такие вещи и без сглаза случаются.

Ничего на это отвечать Васильич не стал, и мы честно доработали до шести вечера, когда за нами бортовой ГАЗ прибыл.

— Ты знаешь, — сообщил мне Аскольд, когда мы спрыгнули с машины возле своей общаги, — я наверно больше сеять озимые не поеду.

— Я тоже, — поддакнул ему я, — лучше уж на току зерно грузить, там хотя бы лесники не бегают…

А нас во дворе встречала Оля, весёлая и румяная — всё у неё затянулось, она почти не хромала, так что первыми её словами были:

— Ну что, идём за грибами?

— Ты в курсе, что вчера в лесу случилось? — ответил я ей вопросом на вопрос.

— А мы в другой лес пойдём, — уверенно возразила она, — их тут вокруг очень много.

— Давай так сделаем, — подумав, ответил я, — пошли на речку, надо ж смыть с себя трудовой пот и слёзы, а по дороге заглянем в какой-нибудь перелесок. Лады?

— Лады, — быстро согласилась она.

— Тогда я переоденусь в своей бане, а ты минут через десять подтягивайся к северному выходу.

В бане Аскольд мне подмигнул и начал подкалывать:

— На детский сад переключился? На младшую группу?

— Да иди ты, — ответил я без особенной злости, — вспомнил, что я тебе сказать хотел, про дорожные работы хотел…

— Ну давай, бомби, — и он уселся на лавочку у входа, — про дорожные работы.

— Армяне крыше в лице Васи Синего не отстегивают ни хрена, как шофер сказал, у них конфликт, я так понял. Короче план такой — перетираем тему с Васей, соглашаемся на его проценты и заменяем армян на их фронте работ. Заодно решим вопрос с крышеванием нашего отряда — с асфальтирования-то куда больше можно получить, чем с наших нищенских заработков. И бабла поднимем, я думаю по паре тыщ на брата получится, если не по три.

Аскольд выслушал всё это молча и сдвинув брови, потом ответил:

— А ты хоть немного понимаешь в этом деле?

— А то как же, — развеселился я, — в политехе два раза в стройотряды ездил, один сезон мы только дорожными работами и занимались.

На самом деле ни в какие стройотряды я в этой новой жизни не ездил, но в прошлой у меня был такой опыт, в 90-е чем только заниматься не приходилось, чтобы с голоду не сдохнуть.

— То есть матери можно не звонить? — задал следующий вопрос Аскольд.

— То есть да, оставим её помощь на более тяжёлые ситуации.

— А если этот Вася возьмёт и пошлёт тебя — тогда что?

— Тогда будем плакать, — ответил я, — но не ошибается только тот, кто ничего не делает, попытаться-то можно…

— А асфальт со щебёнкой где брать? А дорожную технику?

— Да там же, где и армяне брали — Вася подскажет, куда обратиться.

— А Пугачёв? С ним же всё это дело согласовано наверняка, а тут мы такие хрены с горы нарисуемся…

— Я думаю, Вася и этот вопрос решит, если ему половину пообещать — там ведь счёт на десятки тысяч будет идти.

— Ну можно попытаться, — процедил Аскольд.

— Тогда я с Олечкой на речку сгоняю, а ты пока выясни, где Вася обитает — прямо вечером можно будет к нему и зайти…

И я оставил Аскольда-Вульфа размышлять над своими глубокими мыслями, а сам отправился на речку Белугу, прихватив под ручку девочку Олю, одетую в обтягивающий спортивный костюм. Она была весела и беспечальна… рост у неё, кстати, немногим выше давешнего нашего лесника был. Вот про этого домового-лесника я ей и втирал всю дорогу, надо ж о чём-то беседовать, а лучшей темы я не придумал.

— И ещё он Аскольду помахал ручкой, прежде чем скрыться в лесной чаще, — так я закончил свой рассказ.

Оля слегка затуманилась, но ненадолго.

— И что там рассказал про сглаз ваш тракторист? — решила уточнить она.

— Мужика одного сглазили в Полосатом, — припомнил я, — в итоге он в своём доме сгорел.

— Ну это и без сглаза бывает, — тут же возразила она, — у нас в соседнем подъезде недавно такой случай был — мужик курил в кровати, заснул, сигарета выпала и всё там загорелось.

— Согласен, — ответил я, — но на всякий пожарный случай можно принять превентивные меры…

— Это какие?

— В церковь сходить, например, — предположил я.

— Можно… — нехотя согласилась она, — хотя где ты сейчас работающую церковь найдёшь?

— В районном центре, говорят, есть — завтра выходной, можно съездить.

— Я другой способ слышала, — отвечала она, — интересно?

— Конечно интересно, выкладывай, — подбодрил я её.

— После захода солнца надо налить в чашку воды и положить рядом девять спичек…

— А почему девять? — сразу же заинтересовался я.

— Не знаю, — честно ответила она, — может по числу смертных грехов. Короче, их надо зажигать по одной и когда догорят почти до пальцев, бросать в чашку. Чем больше спичек утонет, тем сильнее сглаз. Когда последнюю бросишь, надо прочитать быстренько «Во имя отца, сына и святого духа, аминь» и сбрызнуть себя водичкой из чашки. Вкратце всё.

— Загадочная процедура, — ответил я, — но попробовать можно будет… о, перелесок справа по курсу, зайдём?

-----

Через двадцать минут она лежала у меня на груди, пересчитывая волосы, которые у меня тут местами росли… ну что ж вы хотите — эластичное трико, обтягивающее идеальной формы попу, кого угодно подвигнут на самые разные поступки. Это, кстати, не