Сэм не поленился добежать до не до конца убранного с обеда стола и принести воды:

— На, болезный. Притомился небось.

Мужчина с благодарностью залпом выпил всё, без малейшего почтения сунув тубу в руку радушному хозяину. Тот попытался раскачать тугую пробку, зажав сосуд меж коленями, подцепить зубами или выбить хорошим шлепком снизу — никак! Гонец махнул тубу на теперь уже опустевший кубок, открутил крышку и вытряхнул туго свёрнутый желтоватый пергамент.

— В общем, вот, — сбивчиво закончил он. — Письмо от этого самого, его самодурствия.

Сэм одобрительно хмыкнул: Ювеналия предпочитали шумно любить и активно опасаться, так что, хоть его размолвка с семьёй Ангуссон ни для кого не была секретом, шутить про действующего председателя не рисковали даже в их доме. Разве что открыто порицать и грязно обзываться, но придерживаясь этикета и исключительно на пустой желудок!

— Это чего у нас тут? — не секретничая, Сэм ногтем подцепил склеивающий края бумаги плевочек воска и, как мокрую тряпку, встряхнул драгоценное послание. — Так-так-так… Уважаемые… Это мы и без тебя знаем… С радостью сообщаем… Да что ты говоришь? Просим прибыть… С нетерпением ожидаем… Обожаем, уважаем, поджигаем. Ну и засранец же твой Ювеналий! — Сэм в сердцах порвал пергамент надвое, почесал в затылке, попытался соединить половинки, но, уверившись в тщетности попыток, просто скомкал и сунул в карман.

— Я в курсе, сэр, — невозмутимо подтвердил гонец. — Что ответить его превосходительству?

— Что он может сожрать лошадиного дерьма за ужином!

— На котором, полагаю, вы будете присутствовать лично? — дотошно удостоверился прилежный работник.

— Куда уж без нас, — Сэм глубокомысленно зарылся пальцами в густую бороду, с ужасом осознавая, что, если не сбрить, то причесать её жена точно заставит, поэтому на всякий случай робко уточнил: — А без нас точно никуда, да?

— Насколько мне известно, сэр, хоть эти сведения и не подлежат разглашению, приём устраивается исключительно для знакомства с новым членом вашей семьи.

— То есть, всё-таки никак? — сделал последнюю безнадёжную попытку мужчина.

Гонец дружески сжал его пухленькое плечо костлявыми пальцами:

— Соболезную, сэр.

— Ой, да ну тебя! Теперь ещё пить с горя…

— Поддерживаю, сэр.

Сэм заговорщицки покосился: серьёзно поддерживаешь?

— Ну тогда пошли, — махнул он рукой в глубь комнаты.

Гонец невозмутимо достал из-за пояса многозначительно булькнувшую фляжку:

— Что на закусь, сэр?

Дядя Сэм, довольный, что нашёл себе компанию вместо вернувшегося домой, но днями пропадающего в лаборатории сына или невестки, под чутким руководством Леноры уже неделю осваивающей стрельбу из лука и тонкое искусство пофигизма, ухватил гонца под руку, заставив едва ли не пополам сложиться, и потащил на кухню.

Вечером жена нашла его по звукам: изрядно захмелевшие мужчины тянули заунывную песню о несчастной любви, причём, каждый считал, что качество исполнения зависит исключительно от выдаваемых децибел, поэтому старательно друг друга перекрикивали.

Сцедив улыбку в кулак, Ленора натянула на лицо строгую гримасу и стала полным порицания идолом за спинами дружески обнимающихся певцов.

— Возлюбленный муж, ты ничего не хочешь мне сказать?

Сэм подпрыгнул на скамье и с воодушевлением бросился обниматься, тут же с неё свалившись.

— Хочу! — протянул руки он. Знай кто Ленору чуть хуже, предположил бы по её лицу, что дядя Сэм и ноги скоро протянет, но господин Ангуссон был женат не первый год, а потому безрассуден, весел и непробиваем. — Милая, ужас как хочу! Хочу сказать, что ты у меня самая, ик, самая… это… красивая! И умная! Во! — Сэм в меру возможностей приподнял руку над полом, показывая уничижительно низкий уровень. — Во настолько ты у меня умная! И самая-самая заботливая и любящая!

Дядя Сэм замолчал, искренне поражённый тем, что осилил столь пространный диалог, но Ленора, недовольная прерыванием списка её достоинств, кашлянула и добавила, двигая лишь краем рта:

— Сильная, талантливая и умопомрачительно красивая.

— Так была ж уже красивая, — влез гонец.

— И что? Красивой женщине и дважды о её великолепии можно напомнить.

— Сильная, талантливая и упом… унопом… уломбом, — запнулся муж, — шибко, короче, ты у меня хороша!

— И глаза у меня сияют, как соцветия садовой венерки.

— Да!

— И кожа нежнее эльфийского шёлка.

— Ну дык!

Щёки Леноры тронул румянец:

— Ах, милый, как приятно, что спустя столько лет брака ты не забываешь говорить мне комплименты! Приди же ко мне, страсть моих ночей!

Сэм с готовностью раскрыл объятия, позволяя рывком поставить себя на ноги.

— Дай же облобызать твои колени, алый сок сердца моего! — с трудом оторвавшись от губ возлюбленной, Сэм отсалютовал собутыльнику: — Не обессудь, друг! Долг зовёт!

Гонец с расторопностью старого слуги вытянулся в струнку, покачиваясь почти незаметно, склонил голову и с достоинством, лишь изредка путая правую ногу с левой, удалился.

— Оно того стоило? — сощурилась Ленора на закрытую дверь.

Сэм, мгновенно протрезвев ровно настолько, чтобы больше не выглядеть алкоголиком, а походить на расслабленного вином героя-любовника, достал чистый бокал для жены, наполнил и подал, чтобы поднять тост за столь талантливого и проницательного себя:

— А ты во мне сомневалась, сок сердца моего? — без единого оттенка хмеля в голосе оскорбился он.

— И в мыслях не было, страсть ночей моих! — ужаснулась супруга, неимоверно гордая, что ни разу за представление не рассмеялась.

— Они вынуждены всё-таки вынуждены собрать совет, но постараются обойтись главной пятёркой, чтобы не привлекать внимания.

— Этого я и ожидала, — Ленора перекатила тонкую ножку сосуда между ладонями. — Позовут тех, кто испытывает ко мне меньше всего тёплых чувств.

Сэм задумчиво подтвердил:

— Да, наверное, не следовало тебе тогда говорить, что все они мелкие сошки и не могут моргнуть без твоего согласия…

— Так они же и не могли, — пожала плечами Ленора. — Не сказать, что мне это не нравилось, но горячиться не следовало. Что ещё?

Мужчина склонил голову и указал на щёку, намекая на оплату информации. Жена с радостью расплатилась звонким чмоком.

— Ювеналий держит это в секрете, но они хотят отвести Пижму к древу.

Ленора, не удостоверившись, насколько близко стоит скамья, осела от неожиданности. Заботливый муж вовремя подпихнул сидушку, чтобы супруга не рухнула на пол.

— Гонишь! — шёпотом возмутилась женщина, прикрыв рот ладонью с идеально ровными коротенькими ноготками.