Затем он повернулся к девушке и свистящим шепотом произнес:

– Посмотрите, Полина, куда вы попали! Здесь находятся те, чье время истекло! И если не хотите преждевременно попасть в их число, то рекомендую вам вести себя разумно. Все сначала пытаются бежать или бунтовать, но скоро понимают, что это не приведет ни к чему хорошему!

Аманда отконвоировала девушку обратно в ее комнату. Она взяла со стола поднос с едой и сказала:

– Ты наказана за то, что пыталась бежать. Поэтому останешься без еды! Вот тебе бутылка лимонада, этого хватит!

Когда Аманда ушла, Полина подергала дверную ручку. Ее закрыли. Она испытывала голод и жажду, поэтому налила себе желтоватого пенящегося лимонада в бокал. Отпив немного, она почувствовала головокружение и сонливость. Неужели в лимонад добавлена какая-то гадость?

Она еле успела добраться до кровати, прежде чем снова провалилась в тяжелый сон. Когда Полина проснулась, было утро. Поднос из комнаты исчез, значит, кто-то хозяйничал здесь, пока она спала.

Раздался оглушительный трезвон, через мгновение дверь открылась, на пороге показалась Аманда.

– Подъем! Ты должна приучаться вставать и ложиться по расписанию! И вообще делать все по расписанию! У тебя десять минут, чтобы умыться и привести себя в порядок!

Ровно через десять минут дверь снова распахнулась, на этот раз Полину осчастливил визитом сам Сигизмунд Моцарт. Облаченный, как всегда, в черное, он сказал:

– Это ваше первое утро в «Волшебной горе». Первое, но далеко не последнее. Сейчас вам подадут завтрак, и вы должны съесть его полностью. Учтите, если вы его не доедите, то остатки будут поданы вам вместо обеда, а ужина вы будете лишены в наказание! Кроме того, вы обязаны принимать таблетки. За этим будет наблюдать моя жена или один из санитаров. Если вы попытаетесь сопротивляться или обмануть нас, то будете наказаны. Все, что мы делаем, только вам во благо, запомните это!

Аманда поставила перед Полиной поднос, на котором стояли тарелка с неаппетитной овсяной кашей, блюдце с кособокой булочкой, еще одна тарелочка, на которой находилось нечто терто-мерзкое – какая-то бурда, то ли пюре из яблок, то ли прокисший кисель. Завершался завтрак чашкой простокваши.

Полина попробовала кашу и отставила тарелку. Аманда, присутствовавшая при трапезе, сказала:

– Советую тебе немедленно съесть все, что подано! Мы перевоспитывали и не таких упрямых, как ты. Учти, в нашем арсенале много средств. Вплоть до подвала, в котором ты вчера побывала!

Девушка вздрогнула, вспомнив морг. Эти люди явно сумасшедшие, что муж, что жена. Как им могли доверить пансионат, который, по сути, является тюрьмой? И почему это никого не занимает?

Закрыв глаза, Полина быстро запихала в рот все, что было подано на завтрак, и, не жуя, проглотила. Живот заурчал, она выпила бокал безвкусной простокваши. Сказать, что завтрак был сытным и питательным, она не могла.

Аманда проконтролировала поглощение еды, затем вынула из кармана передника две таблетки – белую и красную.

– Прими это! – скомандовала старуха.

Полина спросила:

– Что это такое? Если какой-то сильнодействующий препарат, то я не буду его принимать. И вообще, когда я получу свободу? Вы не можете удерживать меня здесь! Это противозаконно!

Аманда подошла к Полине, грубые руки старухи схватили девушку за волосы. Полина вскрикнула от боли. Другой рукой Аманда раскрыла ей рот и запихнула туда таблетки.

– Ты будешь делать то, что тебе приказано! – прошипела она. – Глотай, да поживее!

Полина не хотела глотать таблетки, но была вынуждена сделать это. Аманда, убедившись, что девушка приняла снадобье, удовлетворенно сказала:

– Ничего, скоро ты будешь делать все сама и не сопротивляться. Пока можешь отдохнуть, а через час у тебя будет возможность совершить моцион!

Таблетки стали оказывать действие почти мгновенно. Полине расхотелось кричать, что-то требовать, потянуло на кровать. Она улеглась поверх одеяла и уставилась в потолок. Мыслей не было.

Снова звякнул замок, появился дюжий санитар. Полина попыталась спросить его о том, где она находится и как ей выбраться отсюда, но тот не говорил ни по-немецки, ни по-французски, ни по-английски, ни по-итальянски.

Он знаками показал ей, что она должна одеться и следовать за ним. Поверх хламиды Полина натянула теплый халат, обулась и пошла за санитаром. Она с любопытством следила за тем, как из соседних комнат выходят другие пациенты – мужчины и женщины, старые и молодые, но всех их роднило одно – отрешенный странный взгляд и шаркающая походка. Они походили на живых мертвецов.

Чтобы попасть в сад, требовалось пройти по особой лестнице, которая, как заметила Полина, запиралась раздвижной решеткой. Значит, Моцарты все предусмотрели. В саду она могла гулять, сидеть, как это делали многие, или наблюдать за уточками в пруду. Полина подошла к деревянной некрашеной скамейке подле воды. Бежать нереально, по всему периметру сада находится около десятка крепких санитаров, тут же дежурит Аманда.

– Darf ich?[55]– спросила она у пожилой дамы, которая сидела на скамейке и, не отрываясь, следила за выводком уток. Та повернула голову, Полина ужаснулась ее взгляду – бессмысленному и обездушенному. Дама ничего не ответила, Полина присела на краешек скамейки.

Стоял сентябрь. Крещинские и тетя Лиззи привезли ее сюда третьего числа, значит, сегодня – четвертое. Или уже пятое? Полина поняла, что потеряла счет времени. Ведь об этом и говорил Сигизмунд Моцарт... Вот чего добиваются владельцы этого страшного пансионата – они лишают людей воли, изолируют их от всех, пациенты даже не знают, какой сегодня день недели, какое число и какой год. Наверняка для многих это уже совершенно неважно. И Моцарты хотят, чтобы и она превратилась в такую же ходячую мумию, лишенную интеллекта и чувств?

Полина поежилась. Получается, что Крещинские и тетя Лиззи намеренно оставили ее в заточении. Но для чего? И как тетя Лиззи могла пойти на такое? Они обманом завезли ее в эту «Волшебную гору». Каким же образом ей отсюда выбраться?

Полина увидела, что по дорожке шаркает молодая девица с распущенными светлыми волосами, которые падали ей на лицо. Бедняжка не может даже собрать их в пучок, подумала Полина. Ей предстоит тоже стать такой?

Девушка приблизилась к скамейке, осторожно на нее опустилась и уставилась, как и пожилая дама, на уток, которые с веселым кряканьем плавали в пруду.

Полине захотелось плакать. Отчаяние охватило ее. Сколько же здесь людей, которые давно превратились в кукол? Никак не меньше пяти или шести десятков. Боже мой!

– Bist du neu hier?[56]– услышала Полина негромкий голос.