что в нескольких километрах от него произошло сражение между крымскими татарами под водительством Сахиб-Гирея и московскими полками под командой князей Пупкова и Гатева. К счастью, татары были наголову разбиты, а то пришлось бы михайловцам снова разбегаться по лесам, которые тогда еще в тех краях были. Еще через двенадцать лет о Михайлове говорится уже как об укрепленном пункте. Это эмбрион крепости, которую начали строить в 1551 году князья Воротынский и Головин, ставшие первыми михайловскими воеводами56.

В разрядных книгах того времени об основании Михайлова написано: «Того же году, месяца авъгуста, поставлен на Проне на реке Михайлов город; а ставили его воеводы князь Александр Ивановичъ Воротынской да Михайло Петров сын Головин. А как ставили город и учали место чистити, где поставити церковь соборная архангела Михаила, и тут обрели на том месте, где олтарю стояти, образ архангела Михаила древнее письмо, ничем не вредим, обложен серебром. И царь и великий князь и митрополит Макарей по тот образ посылали священников, и встретя его честно и пев малебны, и отпустил на то место в тот храм, где явился, и о сем Богу хвала воздаша». После обретения иконы архистратига Михаила количество вариантов названия города, понятное дело, сократилось до одного.

Теперь, в самом центре города, на Соборной горе, на гранитном постаменте стоит огромный, около пяти метров в высоту, бронзовый архангел Михаил. Первая соборная Михайловская церковь не сохранилась, поскольку была деревянной. На ее месте через какое-то время построили новую деревянную, потом, в восемнадцатом веке, каменную, а в девятнадцатом веке ее перестроили, превратив в величественный городской собор с часами на колокольне, в котором и хранилась запись об обретении иконы. В тридцать пятом году собор разрушили и руины разобрали. На месте собора построили школу, здание которой со временем пришло в негодность. Школу сносить не стали – так и стоит она мертвая на вершине Соборной горы с заколоченными горбылем окнами уже лет десять или даже двадцать, а перед ней стенд на железных ножках, на котором написано, что раньше здесь была соборная церковь. И неподалеку от стенда, в кустах, поставили и освятили крест в память о соборной церкви. Денег на восстановление храма, понятное дело, нет57.

Архангельские крылья уже в восемнадцатом веке попали на городской герб. Логично было бы не ограничиваться крыльями, а поместить на герб всего архистратига Михаила, поскольку он является небесным покровителем города, но весь архистратиг был уже занят к тому времени Киевом, у которого на гербе… Еще и с мечом. Поэтому даже тот архангел Михаил, который украшает собой Соборную площадь, стоит с копьем безо всякого меча и с киевским ничего общего не имеет.

Город засечной черты

Михайлов как только родился, так сразу и пошел на военную службу городом засечной черты, оборонявшим Московское государство от набегов ногайцев и крымских татар, которые в те времена набегали без выходных, праздников и даже перерывов на обед. Уже через полтора десятка лет в Михайлове жили казаки, набранные следующими после Воротынского и Головина воеводами – Федором Салтыковым и Михаилом Репниным – из тех людей, которые землю не пахали, никаким ремеслом… Проще говоря, из людей бедовых. Еще до того, как началась Смута, водил этих городских казаков михайловский воевода Иван Дашков усмирять непокорных кабардинских князей. Ну и грабить, конечно. В воспитательных, так сказать, целях.

Через тридцать три года после основания Михайлова началась Смута, в которой михайловцы приняли живейшее участие. Не потому, что хотели, а потому что уклониться было никак невозможно. В 1612 году город захватил атаман Заруцкий со своими казаками. В обозе у мятежного атамана были Марина Мнишек и ее малолетний сын Иван, прижитый от Тушинского вора. Мятежный атаман решил, что из Михайлова он будет грозить Москве, и уже влез на крепостную стену и даже простер на северо-запад указательный палец, но… передумал, ограничился банальным грабежом и ускакал дальше, ведомый своей несчастливой звездой, а в городе оставил двух воевод с частью своего отряда. Видимо, часть была небольшая, поскольку, как только Заруцкий покинул город, горожане подняли восстание, воевод и казаков посадили в тюрьму, послали в Зарайск и Рязань за помощью и, чтобы уж совсем снять с себя все подозрения в пособничестве врагу, отправили в Москву челобитную, в которой, понятное дело, били челом и просили у нового царя Михаила Романова принять их присягу на верность.

Через шесть лет, в августе 1618 года, польский королевич Владислав пошел с войском на Москву, а его союзник, гетман Сагайдачный, с двадцатью тысячами запорожских казаков осадил Михайлов. Десять дней длилась осада58. Запорожцы сожгли почти все слободы, разорили посад, но город взять не смогли. Так и ушли несолоно хлебавши. На этом военная служба Михайлова закончилась. Вернее, в ней наступил перерыв на триста с лишним лет, до декабря сорок первого года. В память о героической осаде нынешние михайловцы поставили на Соборной горе памятный камень с привинченной к нему гранитной плитой, на которой выбили: «Русским воинам и горожанам – участникам героической десятидневной обороны в августе 1618 года от славных потомков». Если бы это был памятник, который поставила власть, то мы не преминули бы сказать, что у славных потомков с надписью вышел в некотором роде конфуз, но поскольку памятник поставлен на народные деньги, то…

Между нами говоря, я бы и не писал о надписи, но надо же чем-то заполнить этот временной промежуток между уходом Сагайдачного и началом восемнадцатого века, в течение которого в Михайлове ничего не происходило. Пушки и пищали понемногу приходили негодность. Их списывали. Ядрами от фальконетов пригнетали квашеную капусту в бочках. Свинцовые пули шли на грузила для удочек. Крепость, конечно, еще какое-то время сохраняла грозный вид, но стратегическое ее значение с каждым годом становилось все меньше и меньше. На вид Михайлов, если отставить в сторону крепость, больше напоминал село. Посадские церкви были деревянными, избы топились по-черному, а в окнах стекол не было. Хорошо, если вставляли слюду. Бóльшая часть михайловцев смотрела на мир сквозь высушенные бычьи пузыри. Бóльшая часть михайловцев из тех, которые были городовыми казаками, стрельцами и пушкарями, стала жить так, как живут военные в отставке – копаются в огороде, ходят на охоту и рыбалку. Тем более что в те времена Проня была куда богаче рыбой, чем сейчас. Даже в середине девятнадцатого века, как сообщает нам справочник «Материалы для географии и статистики России по Рязанской губернии, собранные офицерами Генерального штаба», в Проне стерлядей