колеса "опеля" стали увязать в белой каше. Вика, пользуясь короткой передышкой, надела мою куртку, которая висела на крючке, и спрятала лицо в воротнике. По-моему, ей надоело руководить, она выдохлась, и едва я раскрыл рот, чтобы спросить, много ли людей охраняют ворота, как она раздраженно ответила:

– Господи, вы мужики или нет?

Мужик Тарасов, словно черепаха, втянул голову и спрятался за нашими спинами, предлагая таким образом все делать мне самому. Это было очень кстати. Мне уже надоело истеричное руководство Вики и глупые советы Тарасова. Я включил усиленную передачу и, тараня снежные завалы, вскоре подъехал к литым чугунным воротам, запертым на обыкновенный висячий замок. Никого рядом с ними не было, как, собственно, каких-либо следов.

Замок я сорвал монтировкой и, постукивая ею по ладони, вернулся в машину. Тарасов нервно крутил головой, глядя на сугробы и сосны, ожидая стрельбы или еще каких-нибудь больших неприятностей. Вика исподлобья смотрела через выбитое стекло вперед с демонстративной безучастностью и готовностью ответить хамством на любой вопрос. Удивляясь такому редкостному сочетанию ангельской внешности и паскудного характера, я неторопливо, чтобы не задыхаться от ледяного ветра, поехал по пустынной полевой дороге.

– Давай-ка вот что сделаем, – сказал Тарасов. Он очень долго думал, и теперь решился заменить свою онемевшую жену. – Ехать в Москву я бы не советовал. Даю гарантию, что нас ждут где-нибудь на подъезде.

– Конечно! – не выдержала Вика. – Я буду мерзнуть в этой дырявой машине до тех пор, пока ты не придумаешь другого способа попасть домой! Я, между прочим, хочу принять горячую ванну и лечь в постель.

– Мы поедем к нам на дачу! – бросил заготовку Тарасов. – Там ты примешь ванну и ляжешь в постель.

– Далеко до дачи? – спросил я.

– Сейчас мы выедем на Новорязанское шоссе, а затем надо будет свернуть на Быково… Километров сорок, может быть.

– Там к дому не проедешь, – сказала Вика. – Снега по пояс.

Не было ясно: она запрещает ехать на дачу, или же предупреждает, что дорога плохая.

Тарасов пожал плечами.

– Машину можно оставить у будки сторожей, а самим пойти пешком.

Вика вздохнула и окончательно спрятала лицо в воронике.

– Делайте, что хотите.

Тарасов с облегчением опустил руку мне на плечо, дескать, вопрос улажен, можешь гнать.

Когда мы подъехали к воротам дачного поселка, я уже не чувствовал лица. Казалось, прикоснись к ушам, и они со стеклянным звоном отвалятся. Вика хоть и куталась в мою куртку, но это не спасло ее ноги. Последние полчаса она сидела "по-турецки" и безжалостно ругала машину. Тарасов, мне кажется, устроился лучше всех и, дабы не потерять самое теплое местечко, всю дорогу помалкивал, не напоминая о своем существовании.

У зеленого вагончика сторожей дорогу нам преградил опухший от водки, черный от угля человек в телогрейке и валенках. Согнувшись, он просунул голову в то место, где было ветровое стекло, посмотрел маленькими красноватыми глазками на меня, на Вику и, наконец, узнал Тарасова.

– Здравия желаем, гражданин начальник! – прохрипел он, запуская в салон машины зловонный перегар. – Беда приключилась. Мы звонили вам с утра, но трубку никто не брал.

Тарасов заерзал на заднем сидении.

– Какая беда, Коля? – Он старался говорить спокойно.

– Да там… – переминался с ноги на ногу сторож. – У вас на первом этаже решетка с окна сорвана и стекла вырезаны.

– Где?! На даче?! – вскрикнул Тарасов, хотя все было уже ясно даже мне.

– Да, в вашем доме… Кхы-кхы! – На всякий случай сторож отстранил испитую физиономию подальше.

– Ну чего стоим! – не выдержала Вика и ударила ладонью по панели. – Поехали, сейчас все сами увидим.

– Мерзавцы! – стремительно заводился Тарасов. – Не доглядели! Пьянь поганая! Пропустили воров!

– Да ночью они, гражданин начальник! – принялся оправдываться сторож, делая еще шаг назад. – А тут метель была! Кто ж в метель разглядит…

– Метель?! – взревел Тарасов, толкая меня сзади, словно я мешал ему выпрыгнуть наружу и расправиться со сторожем. – Да какая к херам собачим метель?! Да я вас всех заживо закопаю! Какого черта я вам деньги плачу?!

– Дайте объяснить! Дайте объяснить! – хрипел сторож.

– Поехали! – крикнула Вика и схватилась за руль.

Сторож едва успел отскочить из-под колес. На усиленной передаче я медленно покатил по глубокой свежей колее, оставленной каким-нибудь внедорожником, возможно, джипом. В глубокой канаве, в ста метрах от трехэтажного дома из красного кирпича, мы все же застряли, и дальше пришлось идти пешком.

Я никогда не видел более разъяренной женщины. Всю дорогу до дома она ругалась самой изысканной руганью, и ни разу не повторилась. Я понимал, что идти в туфлях по сугробам – не самое приятное занятие, но демонстрировать двум мужчинам блестящее знание матерного фольклора было вовсе не обязательно. На месте Тарасова я дал бы ей по лицу, чтобы пригасить истерику, и донес до дома на руках. Тарасов же предпочитал не вмешиваться, чтобы самому не попасться под горячую руку жены.

Словом, под акомпонент нежного голоса Вики мы дошли до крыльца и, стряхивая с ног снег, несколько минут рассматривали фасадное окно. Черная ажурная решетка была откинута и висела на двух нижних петлях на манер откидной лесенки. Два тонированных стекла были аккуратно вырезаны, вынуты из рам и поставлены у стены. Под окном снег был утоптан.

– Мерзавцы, – бормотал Тарасов, шаря по карманам брюк в поисках ключей. – Бомжи, бродяги грязные! Они наверняка искали продукты. Надо было оставить на крыльце бутылку водки и кольцо колбасы, чтобы окно не портили.

Он говорил не искренне, просто успокаивая себя самого. Вика, приплясывая от холода, набиралась сил для очередного эмоционального всплеска. Я смотрел на следы. "Бомжи", похоже, использовали джип и трос для того, чтобы сорвать решетку с петель. Затем – это было отчетливо видно по следу протектора – машина развернулась по участку и вернулась на старую колею.

– Я этих сторожей разгоню, – грозился Тарасов, отпирая дверь и пропуская вперед себя Вику. – Я не пожалею денег и найму профессиональную охрану.

Мы вошли в узкий темный коридор, откуда на второй этаж полого поднималась деревянная лестница с ажурными перильными опорами. Вика включила свет и, на ходу скидывая туфли, побежала в ванную. Тарасов, напряженно глядя перед собой, лишь на секунду заглянул в комнату, дверь в которую находилась справа от лестницы, и стал торопливо подниматься на второй этаж.

– Останься здесь! – крикнул он мне, не оборачиваясь.

Собственно, я и не намеревался бежать вслед за Тарасовым, и остался внизу. Сняв мокрые ботинки, я с наслаждением прошелся по мягкому ворсу ковра в конец коридора, заглянул на кухню, а затем в комнату, значительную часть которой занимал прямоугольный