не молодая, вижу плохо. А все только бабку обвиняют. Все бабка плохая. А убийц отпускают. И свет, наверное, специально не делают, что бы я там упала. Или, что бы, вот такая, – она махнула рукой в сторону Анюты, – меня в этой темени убила. И опять отпустят. А зачем нас, стариков жалеть? Зато кругом все хорошие! И пьяницы, и убийцы! А нас и пожалеть некому, – начала бесслёзно, но в голос реветь она, демонстративно доставая платок и вытирая несуществующие слезы.

– Серафима Олеговна. Займите, пожалуйста, свое место в зале, – устало произнесла судья, указывая жестом руки, на пустующее место.

– А свет-то нам починят? – отходя от трибуны, спросила старуха.

– Это вопрос не по делу. – резко перебила ее судья и та поплелась на свое место.

Следующий свидетель, был любовник тетки, который не смог приехать на суд по состоянию здоровья. И его показания были взяты из его местоположения (больницы) и письменно задокументированы. В которых, он говорил, что лично с Анютой не знаком и слышал о ней в последний раз, от своей любовницы, то есть отныне убитой, Пермяковой Надежды Ивановны, когда подсудимую отправляли в детский дом. Именно тогда, убитая отказалась брать над ней опеку. А он предупреждал, что это может плохо кончится. Комментируя свое мнение, местью племянницы. Но именно такого конца, он никак не ожидал.

Услышав имя следующего свидетеля, Анюта вздрогнула.

– В зал суда приглашается свидетель, Матюшина Наталья Викторовна.

В зал вошла Натка и заняла место свидетеля. Она давала показания по характеристики Анюты, так как являлась ее подругой по детдому. Натка рассказывала об Анюте только положительные качества. Говорила, о её доброте, честности и умении дружить. Сквозь слезы, подруга говорила, что не верит, что та способна на убийство, что это на нее не похоже, не такой Анюта человек, а это какая-то ошибка. А так же сказала, что после детдома ни разу ее не видела, естественно умолчав, обо всем, что было до этого. Когда ее выступление закончилось, она взглянула на Анюту, подлетела к клетке и, заревев в голос начала кричать:

– Анька, ну скажи, что это не ты! Я не верю! Ну не мола ты ее убить! Не могла! – Натку схватил канвой и, отцепив от решетки, вывел из зала суда. Но она продолжала кричать, что не верит, что это ошибка.

Анюта тоже расплакалась, глядя на бьющуюся в истерике подругу. А дальше суд удалился для принятия решения и вынесения приговора.

Когда суд вернулся, Анюта стояла на ватных ногах, держась за решетку и пытаясь ухватить каждое слово, но слышала только обрывки фраз:

«Она, Котова Анна Дмитриевна, 17.04.1999 года рождения, признана виновной по пункту 3 части 2 статьи 105 УКРФ за умышленное причинение смерти другому лицу, часть 1 статья 105 УКРФ и 4.1 статья 162 УКРФ разбой, нападение в целях хищения чужого имущества, с применением насилия.

Анюта стояла и слушала, как в тумане, все статьи, пункты, части. И ждала самого страшного – приговора.

– В совокупности этих преступлений и частичным сложением, Котова Анна Андреевна, приговаривается к тринадцати годам лишения свободы в колонии строгого режима. Но самое главное, что полностью перевернуло все сознание Анюты, это то, что за неделю до убийства, Надежда Ивановна, оставила завещание, в котором она передавала по наследству все движимое и недвижимое имущество, ей, своей племяннице. Но по закону, Анта считалась недостойной наследницей и по этому, завещание в силу вступить не может и все переходит государству, так как других наследников нет.

Анюта ошарашено слушала это и не верила своим ушам. Тетка не забывала о ней! И все это время она была безумно богата! Но почему на следствии этого не упоминалось? Почему ее из детского дома никто забирать не стал, а завещание составлено в ее пользу? Почему нет других наследников? Ведь насколько Анюта помнила, на время гибели ее родителей, тетушка была беременна. Где же ребенок? Почему она ничего не оставила своему возлюбленному, за которого собиралась замуж? Эти мысли крутились в голове, сбивая и путая Анюту все сильнее и сильнее.

И вот, опять наручники. Конвой. И длинный путь в неизвестность…

По дороге на зону, Анюта ехала и пыталась себе представить, что там ее ждет. Опять избиения, унижения? Да сколько можно! Итак, уже достаточно натерпелась! Почему все люди живут нормально и у них ничего не происходит? За что судьба, так зверски бьет ее и не дает возможности подняться? А самое обидное, что сейчас на воле, толпами ходят: воры, убийцы, мошенники, наркоторговцы, сутенеры и еще куча всякой мрази. А она, человек, который никогда не убивал (Лукавый, это следствие насилия), не воровал, не торговал наркотой, не продавал и не предавал никого, коротает свою никчемную жизнь из заключения в заключение. И просвета не видно. Впереди только мрак, пустота и неизвестность. Ну что она такого плохого сделала, что у нее все кувырком? Не поехала тогда с родителями и не погибла вместе с ними? Полюбила Илью и бесконечно ему доверяла? Встретила Вадима и захотела устроиться на работу? Или от безвыходности и боли стала наркоманкой, так как ничего больше, кроме как клиентов и четырех стен не видела? И то, это все не по своей воле! Так в чем провинность? Разве за любовь, доверие и желание работать, человека можно так жестоко и несправедливо наказывать? Взять туже самую Натку. Она самостоятельно на панель пошла и что? Живет, радуется и ни в чем не нуждается. А Вадим? Он вообще людьми торгует, причем делает это насильно и тоже хоть бы хны. А Илья? Его любили, а он предал. Хотя не о нем сейчас плохо думать. Он очень сильно наказан судьбой. Он потерял самого близкого и единственного любимого человека. А Лукавый? Этот боров, насилует невинных девчонок, как он считает, с целью наказания, балуется герычем, считает себя хозяином жизни, денег гребет за чужой труд и живет в кайф. Ведь если так разобраться, то это их надо всех пересажать, а нее. Но все, как всегда, наоборот. И вся эта шайка, сидит сейчас, попивает коньячок, попивает коньячок, ржут, девок дерут и продолжают чувствовать себя мировыми господами. А она, ими же замученная, сейчас едет отбывать свой срок в тюрьму, за преступление, которое не совершала.

Ехать пришлось долго. Воздух стоял спертый, от чего было тяжеловато дышать. Сухого пайка им не выдавали, так как стены СИЗО они уже покинули, а в тюрьму еще не въехали. Есть хотелось жутко, а от сидячего положения ноги и