За час с небольшим клиент наговорил столько, что аж голова распухла всё это запоминать. Но, в принципе, много запоминать пока и не требовалось. В первую очередь, мне надо было выяснить главное: зачем Асталис к нам снова полез и как далеко он продвинулся в понимании сути барьера.

И кажется, я это выяснил.

Хотя и не до конца.

Но всё равно, многие вещи стали и вправду понятнее. Пришлось даже в собственных планах кое-что скорректировать и включить в моё собственное «барьерное уравнение» ещё одну переменную. С виду, не самую значимую, но насколько серьёзно она повлияет на результат, могла показать только практика…

Из подвала я выбрался вовремя. Сапхат уже закончил оперировать Борсия и даже успел чуток покемарить на лавочке возле крыльца. И хотя я специально его не торопил, увидев меня, он сразу же указал на реанимацию:

— Пойдёмте, милорд. Нам надо обсудить план лечения леди Анциллы.

Конечно, я мало что смыслил в медицине, а уж во флорианской тем более, но, как оказалось, становиться его ассистентом мне док и не предлагал. Просто как большинство эскулапов (пусть даже хороших и опытных), что на Земле, что в Империи, что на Флоре, он попытался скинуть на «родственников больного» ответственность за окончательный выбор: лечить «интенсивно и с риском» или «традиционно неспешно».

— Тут дело в том, милорд, — начал он объяснять, — что если эту благородную леди и вас поджимают какие-то сроки, схема лечения будет одна. Если вы не особо торопитесь, другая. Если совсем не торопитесь, третья…

— Я понял, док, — остановил я его. — Не надо растекаться по древу. Мне нужно чётко. Сколько конкретно времени потребует каждая схема и каковы будут шансы?

— Ну… — Сапхат внезапно смутился. — Я не могу сказать абсолютно точно, но…

— Сколько, док? В процентах и сутках.

— Эээ… в первом случае леди поправится за три дня, но сколько потом проявится побочных эффектов, заранее угадать невозможно. За то, что всё пройдёт хорошо, я дам процентов семьдесят-восемьдесят.

— Ясно. Что с прочими схемами?

— По более консервативной получится суток пять-шесть и процентов до девяноста, — отрапортовал доктор. — По самой щадящей — от недели до двух, и общие шансы где-то под девяносто пять — девяносто семь. Ста процентов из ста я при любой схеме гарантировать не могу. Поймите, милорд, ваш источник мог ошибиться, забыть, перепутать. Пусть даже совсем ненамного, но, чтобы возникли проблемы, этого хватит, поверьте.

Я ещё раз окинул Сапхата пристальным взглядом.

Да, он не врал, и он действительно волновался за результат. Так мне, по крайней мере, подумалось. С оценочной достоверностью процентов девяносто пять — девяносто семь.

— Знаешь что, док… А давай-ка мы сейчас заглянем сначала к Борсию, и ты мне со всеми подробностями объяснишь, какие у него перспективы…

* * *

После «чудесного исцеления» безнадёжного пациента приступ врачебного пессимизма у Сапхата рассеялся. Конечно, он не пропал насовсем, однако настолько явно, как десять минут назад, уже не просматривался. Теперь с доком можно было нормально поговорить о насущном:

— Уверен, что схем лечения три, а не больше?

— Уверен, милорд, — твёрдо ответил мастер. — Лично я предпочёл бы третью, пусть самую продолжительную, зато без риска. Не люблю, знаете ли, терять пациентов из-за чьего-то упрямства… Ну, если конечно у вас нет четвёртого варианта, — выразительно посмотрел он на мою сумку-планшет, словно бы намекая о ништяках, которые там могут храниться.

Я сделал вид, что не понял.

— Про леди Анциллу согласен. Пусть будет третья схема. Спешки особой нет, она мне нужна здоровой и полной сил.

— А что насчёт леди Паорэ? — попытался прояснить Сапхат недосказанное. — Вы же мне так и не объяснили, что у вас есть такого, что может помочь ей.

Я улыбнулся.

— Не торопитесь, мой друг. Не стоит. Займитесь сначала леди Анциллой. Я вам мешать не буду, подожду в коридорчике. А как закончите, тогда и поговорим. О’кей?

Доктор нахмурился, видимо, не поняв последнего слова, сказанного на неизвестном ему языке, но спорить не стал. Просто кивнул и пошёл заниматься Анциллой. Я же, выждав минуту, поднялся со стула и направился к двери напротив, в палату к Паорэ. Не знаю почему, но мне не хотелось, чтобы Сапхат там присутствовал, когда я буду пытаться исцелить её сам, без свидетелей, как в случае с Борсом.

Со времени моего последнего визита в палате ничего не изменилось.

Баронесса всё так же лежала на функциональной кровати, в маске, шейном корсете, подключённая к приборам жизнеобеспечения.

Я сел возле изголовья и взял её за руку. Зачем? Наверное, из-за того, что всё ещё мечтал о несбыточном, чтобы всё получилось само собой, вернулось на круги своя, как раньше, когда мы были близки, когда никого не надо было спасать и уж тем более делать ей то, что могло бы убить. Пусть и случайно…

Тихо вздохнув, я отпустил её руку, поднялся, последовательно отключил все датчики состояния, затем систему сигнализации, приборы для поддержания жизни, убрал кислородную маску, корсет… Всё это только мешало. Как когда-то на Шугаду мне мешали оружие и броня, дающие человеку мнимую уверенность в защищённости, но не дающие главного — способности отказаться от них, умения обойтись без них там, где они не нужны.

Я хорошо помнил, как умирал в аномальной зоне от переизбытка внешней энергии, пытающейся раздавить меня, смять как пустую железную банку, внезапно попавшую на дно Марианской впадины. А после, наоборот, от переизбытка внутренней, когда меня чуть было не разорвало на тысячу мелких осколков…

Сегодня мне требовалось совершить то же самое, только уже не с собой, а с Пао.

А ещё я хотел, чтобы мне никто не мешал. Даже она сама, уставшая бороться за жизнь и своё возвращение…

Кристалл власти, ещё совсем недавно принадлежавший барону Асталису, покачивался на серебристом шнурке прямо перед глазами.

Он был гораздо слабее моего нынешнего, но сильнее того, что когда-то принадлежал старому Румию, потом его убийце, затем мне, а после Паорэ. Если бы он оказался слабее сгоревшего, ничего бы, я думаю, не получилось. А так, шанс безусловно имелся.

То, что отнято слабым, может вернуться от сильного, но если силы у сильного окажется слишком много, он может этой силой убить. Просто потому что у него не получится полностью её контролировать. Поэтому, собственно, я и не стал пробовать вылечить Пао тем суперкристаллом, который мне подарили торговцы.

Флорианцы, допущенные к топ-секретам здешних правителей, хорошо знали, что амулеты власти являются лучшими в мире преобразователями барьерной энергии, кристаллы — лучшими проводниками, а люди — её идеальными накопителями. Говоря языком военных, первое было барьерным оружием, второе — защитой, третьи — хранителями и бойцами. Без первого третьи вполне могли обойтись, без второго — только когда внутри у них имелась хоть капля энергии.