— она могла бы подойти к матери, попробовать стать для неё опорой, успокоить, но — нет. Морган вновь пошла на поводу у эмоций: страха, тревоги и стыда.

Все утро она думала об этом.

— Привет, — прошептал Рон, — как ты себя чувствуешь?

Морган повернулась. Глаза щипало из-за туши, попавшей в них.

— Доброе утро, Рон. Застряла морально на моменте прощания с бабушкой, — сказала она тихо.

— Я знаю, но… Бабушка сейчас в лучшем мире. Тебе нужно думать о ней хорошо. Валери заслуживала лучшего, — попытался подбодрить ее Ронан.

— Ронан, я ужасная дочь и внучка. Бабушка ведь так переживала…

— Зато ты выучила урок — думать о тех, кто тебя любит. Чужая любовь редко соответствует представлениям о нашей, знаешь, трудно угодить.

— Мне кажется, я всю жизнь буду себя винить за это, — прошептала она.

— Аннабелль, пойми, ты была глупенькой девочкой. Твоя задача — вырасти сейчас и становиться мудрее, хотя бы ради бабушки, а я рядом. Как всегда.

Морган тяжело вздохнула. За окном — поздняя глубокая осень, вот — вот и выпадет снег.

— Вот однажды мы проснемся и все будет белым — бело, — прошептала она, — и мы это переживем. Главное — проснуться с правильным человеком рядом, тогда все пережить можно: и зиму, и ливни, и потери.

— И это верно, — подмигнул ей Ронан, — все будет у нас с тобой хорошо. Хотел позвать тебя в кофейню на завтрак. Я так хочу напоить тебя кофе и купить твой любимый штрудель. Сколько времени надо на сборы?

Лицо Аннабелль просияло. В ее голове всплыло дурацкое воспоминание — та самая зима, когда Ронан уехал в Америку и не сказал ей ни слова. В ту зиму приехала бабушка и учила ее уму-разуму, а Морган мечтала сбежать из дома, откладывая деньги с обедов. Она столько времени отнимала у себя возможность нормально питаться, что в конечном итоге, получила больной желудок и проблемы с весом. Любой стресс и расстройство возвращалось: круг за кругом. Подсчёт калорий, диеты. Ограничивая себя в еде, Аннабелль знала что за этим последует, но в том моменте ей важно было похудеть.

— Немного, нужно умыться холодной водой, — сказала тихо девушка, — глаза слипаются.

— Ты всю ночь не спала, ворочалась, — подметил Ронан, — поехали, перекусим и вернёшься домой, надо тебе выспаться. Я пойду на работу, оставлю тебе ключи. Думаю, сегодня стоит вызвать домработницу.

— Ронан, я сама могу сделать по дому нужные дела. Отвлекусь, хоть чуть-чуть. Ты не возражаешь?

— Не возражаю, только выспись, а потом делай, что хочешь. Я буду ждать тебя в машине, мне звонили, нужно перезвонить. Закрой дом, пожалуйста, ключи на полке в прихожей, — сказал Ронан и накинув пальто, вышел.

Аннабелль поплелась в ванную, слабые попытки привести себя в порядок не увенчались успехом. Она натянула на себя джинсы и свитер, стянула волосы на затылке, с ненавистью оглядев отражение в зеркале.

«Ужасная внутри, ужасная снаружи. Сколько же в тебе монстров, Аннабелль?»

Сев к Ронану в машину, Аннабелль улыбнулась ему, хотя в глазах по-прежнему стояли слезы. Мужчина накрыл ее руку своей, и посмотрел девушке в глаза, будто говоря: «Все будет хорошо, не беспокойся». Морган хорошо знала этот взгляд — такой успокаивающий и ласковый. Когда Аннабелль была подростком, Ронан часто смотрел на неё именно так, если она плакала, и слёзы снимало, как рукой. Столько в нем оказывалось уверенности, мудрости, спокойствиях — маленькая девочка просто не могла противостоять.

Морган иногда отводила глаза в сторону, ощущая на себе взгляд Ронана. Смущалась и терялась в чувствах, не имея понятия как с ними оставаться.

— Мы едем в одно очень интересное место, — сказал Ронан, ведя машину.

Аннабелль пожала плечами, информации для выводов слишком мало. Она отвлекалась на песню Хозиера — Take me to church. Девушка была без ума от этой композиции, от ее посыла — любовь сравнивалась с религией, герой поклонялся девушке, словно божеству. Когда-то Аннабелль мечтала о такой всеобъемлющей любви, но теперь — едва ли верила в неё. Чем громче слова о любви, тем меньше смысла в них.

— Ты не скажешь, пока мы не приедем.

Мужчина улыбнулся.

— Разумеется, зачем портить сюрприз. Может ты хочешь чем-нибудь себя порадовать? Могу тебе поднять настроение как-нибудь?

— Вернуть меня в прошлое? — рассмеялась девушка.

— О таких глобальных вещах и думать не приходится, но о простых вещах вроде новых туфель, почему нет? — пожал он плечами.

— То есть если я захочу новые туфли, то мы можем выбрать что-нибудь и купить?

— Мама мне говорила: туфли у женщины должны быть такими же роскошными, как машины у мужчины. С машинами у нас в порядке, а туфли — давай-ка сегодня прикупим тебе пару, договорились?

Аннабелль удовлетворено улыбнулась, и потянулась, как кошка. Женские слабости — Морган не могла устоять перед красивой обувью или украшениями. Она прекрасно понимала — этим ее можно было купить, отказать никогда не получалось. Мать девушки — Лилиан не жалела денег на эти моменты, красовалась перед зеркалом, меряя разные ожерелья и серьги. Аннабелль стояла позади неё и представляла: вырастет и станет такой же, как мама. Иронично — она стала такой же: бессердечной и равнодушной.

— Рон, мне будет очень приятно, но думаю, в ближайшие дни — я вряд ли смогу нормально куда-то поехать. Нужно отгоревать.

Воттерс обхватил покрепче руку своей спутницы. Одной рукой вёл авто по загруженным дорогам Монреаля, а второй гладил тонкие пальчики Аннабелль с огромными кольцами.

— Аннабелль, помни, я знаю, сколько тебе пришлось пережить. Я знаю о том, что с тобой сделал тот тип, с которым мы встретились в выходные в парке. И, Белль, клянусь, я буду заботиться больше, чем он. Приходи в себя и давай жить хорошо, правда?

Сердце девушки дрогнуло.

— Давай не будем об этом, пожалуйста, — прошептала Аннабелль, — зачем об этом говорить?

— Я молчу. Ты сама все знаешь.

Ронан раскраснелся. С юности он был таким — не лез за словом в карман. Порой быстро «раскалялся», а затем также быстро «потухал», ругая себя за каждую лишне сказанную вещь.

— Я все знаю, и более того, все понимаю.

Авто остановилось около кофейни «Горячий шоколад». Оглядевшись, Аннабелль поняла, где находится. Близлежащие магазинчики помогли понять девушке, что они приехали в кафе, где часто проводили время в детстве. Заказывали по три пирожных, Уилл не переживал по поводу веса, Морган мечтала научиться готовить так и удивлять друзей своими кулинарными способностями. Только теперь кафе выглядело иначе — над светлыми цветами преобладали темные.

Она обернулась, почувствовав на себе взгляд ухмыляющегося Рона.

— О,боже,