лицом вниз плюхнулся в бегущий между кривых древесных стволов извилистый ручей, по которому плыли длинные жёлтые листья. Проточная вода вокруг него сразу приобрела розоватый оттенок.

Это явно был уже окончательный финал, потому что птицеголовый, проводив парня взглядом, больше не стал его преследовать, а скрестил чешуйчатые лапы на груди, отпуская зверя, – и Аспид, наблюдая за тем, как проступают сквозь серебристую дымку трансформации черты знакомого лица с насмешливо прищуренными серыми глазами, почувствовал, как у него сразу, от одного только ожидания, заранее мучительно заныли все кости и засосало под ложечкой. («Тули-па не способен причинять другому боль, которой он боится сам, малыш, – заметила как-то донья Милис, когда тот прихромал к ней однажды после тренировки в надежде разобраться с очередным мозгодробительным энергетическим приёмом. – И это ведь очень справедливо, разве нет? Из смертных, которые воображают, что научились иному, обычно потом как раз и выходят самые беспомощные жертвы…»)

– Откуда вообще берутся силы на стяжку, если нет даже сил встать, а? – хмуро спросил Аспид в пространство, тщетно пытаясь оттянуть неизбежное.

– Тело тули-па – это энергетическая структура, юный воин, – Тео тоже подошёл к ручью, плеснул себе в лицо пригоршню прозрачной воды и присел на крупный шершавый камень, похожий на исполинскую черепаху, привычно сцепляя пальцы на колене. – Это даёт тули-па возможность преобразовывать любую постороннюю энергию в свою собственную.

Почти как и всегда, ответ был предельно конкретным… и совершенно ничего не объяснял.

– А откуда тогда берётся вся эта… посторонняя энергия? – мальчик сделал ещё одну попытку, осторожно глянув на Вильфа, и утёр собравшийся под нижней губой пот (судя по всему, тело тули-па с холодом умело справляться гораздо ловчее, чем с такой вот жаркой тропической сыростью). – Из космоса?

– Можно сказать и так, малыш, – рыжеволосый опустился на толстое поваленное дерево и закинул ногу на ногу. – Материальный мир целиком пронизан ею. Солнце и огонь, звёзды и ураганы, луна и океанские приливы…

– Четыре стихии, как в фэнтези, ага? – хрипло прогнусавил Кейр, на секунду приподнимая голову, и тут же, вполголоса чертыхнувшись, снова уронил избитое лицо в журчащую воду.

Судя по всему, парень не был ни в малейшей степени озабочен тем, чтобы хоть понемногу дышать или даже задерживать дыхание. Аспид посмотрел на него с завистью.

– Не будь настолько примитивен, юный воин, – Тео покачал головой. – Три-четыре сотни лет назад, если верить Правителям, это, конечно, могли называть и так. Но к какой стихии относится тогда, например, закон, приводящий в движение планеты, как ты думаешь? Или магнитная волна? Или телепатическая? А мощь атомного ядра?

– …или силы и кровь в телах смертных, – сладко улыбнулся Вильф. – Любую из этих энергий можно объединить со своей собственной… и сделать, к примеру, вот так…

Рыжеволосый положил руку на иссушённый солнцем гладкий белёсый ствол, на котором сидел, и дерево под его пальцами медленно затлело, а потом неожиданно полыхнуло, словно облитое бензином.

– Напомни-ка мне, что нужно уметь делать, чтобы тебя при этом не парализовало, малыш Аспид, м-м? – он поднял взгляд на мальчишку, не вынимая руки из огня.

Тот вздрогнул и побледнел.

– Отпускать… человеческое, – проговорил он, не отрываясь глядя на ладонь Вильфа, которую облизывало разгорающееся всё жарче пламя.

Медноволосый снова заулыбался.

– Чёрт, нет, мне это никогда не надоест, – протянул он, жмуря ярко заалевшие глаза. – А ну-ка, давай мне сюда свою лапку, маленький тули-па.

* * *

– …в общем, это всё, что мне пока что известно, – подытожил Навид, глядя на мелькающую за окном автомобиля каменистую обочину, усыпанную мелкими сухими листьями, среди которых тут и там виднелись эвкалиптовые ветки с жёлтыми, как маленькие солнышки, пушистыми цветками. – Слушай, ну что вот этот, перед нами, так тащится, а?

– А вон видишь значок? У него права ещё временные. Нельзя превышать девяносто… сейчас обгоним, не переживай, – отозвалась Диана, опуская козырёк: солнце ещё не поднялось высоко, и яркие лучи, которые пробивались сквозь пушистые кроны высоких деревьев по сторонам дороги, слепили ей глаза. – Это всё действительно очень тревожно, Навид… Но ведь это могут быть и не тули-па, верно? Я имею в виду, вокруг Новой Африки сейчас столько спекуляций…

– Уж больно знакомый почерк, Искра. Хаук практически уверен, что это они. И я тоже… почти уже в этом не сомневаюсь. А главное, процесс, судя по всему, уже запущен, а у нас – ни единой зацепки, чёрт возьми…

Мужчина поднёс к губам сложенный кулак.

– Надо будет, конечно, попытаться последить за их слугами, из тех, о которых нам известно. Тогда, может быть… но эта прорва времени, и я не знаю, есть ли у нас вообще это время. Искра, у вас здесь что, вообще все обходятся без кондиционеров? – Навид кивнул на зеркало заднего вида, в котором отражался едущий сзади многовагонный автопоезд. – Вон у этого монстра тоже все окна открыты…

– А мы в Австралии люди непритязательные, – улыбнулась Диана. – Я как-то и не привыкла его включать…

– Жарища же… – недовольно проворчал мужчина, опуская оконное стекло.

В кабину тут же ворвался поток тёплого воздуха, напоенного древесными ароматами и ещё каким-то едва уловимым горьковатым запахом, будто от горелой бумаги.

– Знаешь, я жутко рада, что тебе удалось к нам вырваться, – призналась Диана, глядя на пятнистые тени на бегущей под колёсами автомобиля дорожной разметке, и щёлкнула пальцем по кнопке на руле, выбирая музыку поспокойнее. – Вот вроде ведь мы и прыгать умеем, а видимся всё равно чуть ли не раз в полгода, верно? Да ещё и вечно при страшно… невесёлых обстоятельствах.

– Я тоже рад. Полицейским всё-таки тоже иногда нужны выходные, – Навид проводил глазами гигантский плазменный щит, на котором мигала угрожающая оранжевая надпись: «Забывая о перерывах во время езды, ты подвергаешь опасности себя и окружающих!» – Ты мне скажи, тебе хотя бы удалось поспать после всех этих… разговоров с новым обращённым? А то, может быть, лучше мне за руль?

– Я часов в шесть утра была уже дома, – отмахнулась женщина, постукивая пальцами по обшитому шершавой искусственной кожей рулю. – Пять часов сна – это, в сущности, моя норма, так что я прекрасно себя чувствую. Да и машина застрахована, если что… У ребят завтра будет к тебе тысяча вопросов, Навид. А потом ещё у нас запланирован конкурс презентаций про Ближний Восток, а тебя мы сделаем главой экспертного жюри. Посмеёшься…

Они проехали под увитой лианами тяжёлой гирляндой подвесного перехода, растянутого между деревьями. По гирлянде, цепляясь всеми четырьмя лапами за пышные ветви, медленно перебиралась на другую сторону дороги маленькая серая коала. Музыка в машине сменилась приглушённым