воспоминаниях. — У нас всё не было таким же романтичным, как у вас. У нас всё было очень просто: мы работали в одном офисе, пригляделись друг другу. Мне нравилось это чувство, когда ты наконец рада просыпаться рано утром, чтобы пойти на работу и наконец увидеть там предмет твоей симпатии…

— Мне это знакомо, — довольно протянул Густав, — мы с моей девушкой работаем вместе.

— Расскажи о своей девушке, — улыбнулась Эмма.

— Мы оба работаем редакторами в центральном офисе на Мэйпл-стрит. Она та еще «штучка». Невероятно обаятельная, хотя до ужаса вредная. Мы можем очень долго спорить с ней и не разговаривать неделями, но затем все приходит в норму, и мы также быстро миримся.

— Когда он с ней ссорится, это просто кошмар какой-то, — закатил глаза Стив. — Он вечно ноет о том, что это конец их отношений, и он станет алкоголиком.

Компания рассмеялась.

— Не выдумывай, — буркнул Густав, и все весело переглянулись. — Она правда замечательная. Ее зовут Бри. Я даже фото покажу, — он достал телефон, где на заставке стояло их совместное фото, и протянул Эмме.

— Чудная парочка. Это вы где?

— Это мы на бизнес-ланче.

— Ох, да. Эти совместные бизнес-ланчи, или когда вы остаетесь в офисе допоздна, объясняя начальнику, что хотите выполнить совместный проект, — вдруг рассмеялась Эмма вместе с остальными. — У нас с мужем тоже такое было. И это было чудно, — выдохнула она, пожав плечами. — Да.

— Вы расстались? — спросила у нее Луиз.

В воздухе повисла неловкая тишина. Эмма будто на несколько минут выпала из жизни.

— Эмма, вы расстались? — повторила свой вопрос женщина.

— Да. Развод, — натянуто улыбнулась Эмма. — Такое бывает с людьми.

— Да, бывает… — добавил Андреас. — Ну что, никто еще не хочет чаю с тортом?

— Я уже, пожалуй, пойду. Засиделись мы, — с улыбкой сказала Эмма, глядя на часы. — Спасибо за вкусный чай, за торт и просто за дружественную атмосферу. Я уверена, еще соберемся вот так вместе.

— Да, спасибо и тебе, Эмма, за компанию. Было круто, — добавили Стив и Густав.

— Заходи! — подмигнула Луиз, и обменявшись рукопожатиями, Эмма покинула дом.

Женщина шагала по пустой ночной улице. Воздух был, как всегда, чистым и свежим, и было так приятно наполнять им свои легкие. Сегодня был теплый вечер.

Эмма была несказанно рада, что встретила компанию Андреаса. Ей понравилась его жена, и друзья у него были весьма милыми. Она так давно не сидела в такой вот компании, атмосфере, где никто почти ничего не знает о тебе так много… Не знает ничего о печальном прошлом. Хотя вопросы о ее муже были для нее колкими. Хотелось, чтобы и у нее все было так хорошо: семья, муж, домашний уют. И пусть они с мужем ссорились бы каждый день, но все равно, это не сравнится с теми проблемами, что были сейчас.

Войдя в дом, она приняла душ и улеглась на диван. Последний час она чувствовала себя просто отвратительно — ужасная тошнота, тахикардия, легкий жар, бросало то в пот, то в холод.

Она не знала, что выпить, ведь ей сначала показалось, что это было отравление — считай, симптомы на лицо. Но она посчитала, что если ей не станет лучше, то утром она пойдет к врачу, и уже он выпишет ей лекарства. Все равно дома нет ничего, кроме обезболивающих и успокоительных, а в аптеке без рецепта ничего не продадут.

Хотя такое состояние было весьма неприятным. Поэтому женщина попыталась поскорей уснуть, и уже когда она замоталась в теплое одеяло, ее телефон внезапно зазвонил. Это был Том.

— Привет, — ответил ей он странным голосом.

— И тебе привет, — выдохнула та.

— У тебя там все нормально?

— Да. А у тебя?

— Да, — сказал тот, немного помедлив. — Завтра, возможно, вернусь, — оповестил ее мужчина.

— Это хорошо.

— Чем ты занимаешься?

— Собиралась спать, чувствую себя плохо.

— О… — протянул тот. — Болит что-то?

— Наверное, чем-то отравилась. А ты мне так и не скажешь, где ты? — попыталась выведать у него информацию.

— Пока что нет, — выдохнул Том. — У меня есть очень много информации, но я не могу ее сказать.

— Судя по голосу, она плохая.

— Да нет, — возразил мужчина. — Я просто очень устал. К тому же, у меня вчера друг умер, — немного съязвил тот.

— Прости, я не это имела в виду.

— Я знаю. Завтра утром будут похороны, поэтому я буду где-то к обеду. Заеду к тебе.

— Хорошо. Если хочешь, я могу поехать на похороны с тобой.

— Не стоит. Это мой друг. Я хочу сам.

— Хорошо… — протянула женщина. — Тогда я жду тебя завтра.

— До завтра. Выздоравливай, — ответил тот, и телефон отключился.

* * *

Похороны — это страшная вещь. Никогда не знаешь, как отреагируешь на близкого человека, лежащего в гробу. Трудно принять сам факт того, что человека больше нет. Но еще труднее принять то, что его больше не будет. Мы часто ассоциируем наших близких людей с определенными вещами — этот близкий для нас человек может напевать песни в душе по утрам, или может быть, он любит сидеть в каком-то особенном месте, будь то лавочка возле какого-нибудь фонтана, или одинокий камень у реки. Этот человек может кушать что-то такое, что мы на дух перенести не можем. И именно тогда, когда этого человека больше нет рядом с нами, все эти вещи, которые повторяет кто-то другой, или места, мимо которых мы проходим, будто специально задевают наши раны, и они кровоточат. Все песни, которые ассоциировались с этим человеком, все блюда, вся одежда, и его привычки, которые тоже есть у кого-нибудь другого — это все приносит нам неимоверную боль. Именно в этом прелесть вещей. Они способны запоминать и лучше сохраняют любую память, порой даже лучше, чем наша, человеческая память. Похороны — это определенно ужасно, а в особенности, прощание с человеком. Когда ты в последний раз видишь человека и бросаешь ему вслед горсть земли… Психологически это очень тяжело, ведь ты будто сам помогаешь ему быть закопанным навеки под метрами земли, но это важный момент прощания. И вот наконец тогда, когда ты уходишь с кладбища, наступает момент примирения. Всё. Баста! Ты обернулся к нему спиной и идешь дальше по жизни. Наступает апатия, а грусть постепенно исчезает. С годами ты начинаешь вспоминать человека с грустной улыбкой на лице. И лишь иногда, приходя на кладбище к этому человеку и видя крест с его именем, ты даешь себе немного права пострадать — ты плачешь и вспоминаешь, как оно было.

Осознание смерти — это важная часть жизни. Звучит иронично, не