Бывала Вэл и на набережной. Она приходила сюда почти каждый вечер, обычно будучи уже свободна от всех своих дневных дел.

Арсу-Ала.

Вэл повторяла это название про себя, перекатывая его на языке, как леденец. Именно озеро и выходящая вперед деревянная пристань нравились ей больше всего. Вэл любила рассматривать изобилие лодок: и простых рыбацких, и изящных, украшенных резными деревянными фигурами парусных яхт, принадлежащих богатым жителям города.

И ничто не омрачало бы спокойного существования девушки, если бы не несколько вездесущих «но».

За всей этой красивой и безмятежной картинкой скрывалось то, что заставляло Вэл подолгу лежать в темноте на служившей ей кроватью тахте и задумчиво рассматривать деревянные балки потолка. Жители этого милого городка – что скрывалось за дверьми их чистеньких домиков?

Каждый раз, думая об этом, Вэл вспоминала черные глаза на звериной морде, и каждый раз сердце в груди начинало настойчиво и неприятно болеть.

Не нравились ей эти люди, которые и людьми-то не были.

Прогуливаясь по вечернему городу, Вэл не прятала взгляда, открыто смотря в мелькающие кругом лица. Мужчины и женщины, дети и старики – все они были не теми, кем хотели казаться. За радушными улыбками и сверкающими странного цвета глазами Вэл видела звериные морды, оскаленные, с зубами, готовыми в любой момент впиться в возможного неприятеля.

Девушки, красивые женственные девушки, такие же, как Лили в «Полуночной деве», то и дело приветливо улыбающиеся голубым глазам Вэл, – кем на самом деле они являлись? Волчицами с серой жесткой шерстью? Огненными лисицами? Или конечно же мягкими кошечками? А может быть, они представляли собой то, что Вэл не могла вообразить и в самых смелых фантазиях?

А мужчины – грузные, здоровенные вояки – кем они были? Медведями наподобие того, что умер от клыков Раза в злосчастной таверне? Вэл видела благодушные лица рыночных торговцев и каждый раз задумывалась, а кто на самом деле стоит перед ней – волк, медведь, дикий кот, а возможно, какая-нибудь птица?

Неустанно в голове возникали образы потных, разгоряченных лиц посетителей таверны, со звериной жестокостью и нескрываемым азартом в глазах жаждущие увидеть, как проливается алая кровь.

Город хранил свои тайны.

Вэл никогда не замечала, чтобы кто-нибудь разгуливал по улицам в своем истинном облике. Это было отчасти забавно – звери, играющие в людей и людей же недолюбливающие. Она прекрасно видела настороженность и легкое презрение в глазах смотрящих на нее оборотней, когда обращалась к ним. Они безошибочно узнавали в ней человека, и Вэл, вспоминая слова Раза о своем запахе, думала, что причина именно в этом.

В конце концов, они же… животные? Вэл не могла ответить себе на этот вопрос. Она и не хотела отвечать на него. Иногда ей было интересно, а кем рождались они, жители этого милого города – людьми? Или впервые видели свет этого мира своими звериными глазами? В любой момент девушка могла бы спросить об этом Зеффа, но не спрашивала.

Как ни странно, но Вэл больше не слышала в свой адрес оскорбительных слов, и никто ни разу не пытался указать ей на ее место. По крайней мере, на трезвую голову.

Приходилось признать – город забыл о ней так же стремительно, как и должен был забыть о совершенно незначительной детали своего существования.

Только вот… в том ли была причина, что Вэл всем примелькалась? Она то и дело вспоминала предупреждение Зеффа.

Неужели все дело именно в Раза?

От этой мысли кишки сводило судорогой. Слишком запутанно и чуждо ее пониманию.

Наверняка лучшим выходом было бы спросить обо всем у самого Раза, но Вэл не сочла это нужным. Да и как она должна была это сделать, если с момента, как они весьма неоднозначно попрощались в его доме, он больше не появлялся в ее жизни?

Он просто оставил Вэл на попечение Зеффа и забыл о ней. От этих мыслей становилось горько и по-детски обидно. Хотелось вернуться на ту улицу, где стоял двухэтажный дом, постучать медным кольцом о толстую дверь и…

Нет, пусть развлекается со своей безупречной Второй, а Вэл уж как-нибудь сама позаботится о себе.

Именно эта навязчивая идея основательно укрепилась в ее голове к концу второй недели пребывания в доме Зеффа.

Вэл никак не давал покоя толстый кожаный кошелек с монетами, перекочевавший в широкую ладонь Зеффа, который должен был обеспечить ей вольготную и сытую жизнь, по крайней мере, на первое время.

Унизительно, как ни крути.

Вэл, не привыкшая зависеть от кого-либо, кроме себя, терзалась, мучаясь и изводя себя дурными мыслями. Она должна была выйти из этого зависимого положения, и как можно скорее. Она прекрасно понимала, что за все в жизни надо платить, только вот цена бывает разная.

И какую цену когда-нибудь назовет Раза – неизвестно, а в том, что этот день настанет, Вэл не сомневалась.

И в одну из душных теплых ночей она поняла, что у нее есть два возможных выхода – найти себе любую работу, за которую платят деньги, или сделать то, что она умела делать превосходно, – пойти воровать.

Сомнения отступили, когда в рыночной толпе ее сильно и наверняка специально толкнул проходящий мимо грузный мужчина в заляпанном пятнами несвежем камзоле.

– С дороги, девка! – рявкнул он.

Вэл отступила в сторону, провожая его взглядом. Выждала несколько секунд, а затем неслышно нырнула в поглотившую со всех сторон толпу ворчливых покупательниц, тщательно и со знанием дела выбирающих нужные товары.

Кинжал, когда-то потерянный в лесу и благополучно возвращенный Раза, сам собой скользнул из рукава черной куртки в мгновенно вспотевшую ладонь. Вэл посмотрела прямо, наблюдая широкую спину и бритый мясистый затылок толкнувшего ее мужчины, а затем легко, в пару движений, приблизилась, едва касаясь его плечом, увернулась, огибая внушительных размеров живот, и пошла дальше, держа в ладони срезанный с пояса кошель.

Тем же вечером Вэл подсчитала свою добычу и удивилась немалому количеству незнакомой чеканки медных, серебряных и даже попавшихся золотых монет.

Она уже держала местные деньги в руках, но тогда их давал ей Зефф, а теперь в ладонях лежали монеты, которые принадлежали только ей.

Улыбка осветила лицо Вэл, когда она ловко подкинула в руке золотую монету, ловя ее в кулак. Теплое чувство согрело глубоко внутри, оформляя давно мелькающие в голове несвязные мысли в четкую цель – она должна убраться отсюда, из этого волшебного, мастерски притворяющегося воздушным и невинным города.

Никаких людей с ликами зверей, никаких лживых улыбок и радушного благодушия. И никакого черного баргеста с темными, пронзительными глазами и окровавленной оскаленной пастью.

Вэл никогда не любила страшные сказки. Ужасов ей всегда хватало и в реальной жизни.

Хлопнула дверь, и Вэл поежилась, закутываясь в одеяло по самую шею. Сон постепенно отступал. Никак не желая выныривать из уютной пелены, в которой так приятно нежилось просыпающееся сознание, она заворочалась, отворачиваясь лицом к стене. Наверняка Зефф пошел за водой.