– Мы услышим их поступь и выскользнем быстрее! – В тон словам разрезал воздух меч-трость.

– Но если они узнают, что мы тут были?

– Какая разница, ведь мы не тронем их сокровища!

– Т-ты недооцениваешь их коварство и злопамятность!

– Тогда мы примем бой плечом к плечу!

– За драку нас точно выгонят, – обреченно заявил сэр Павел.

– Нет, там другая схема. Победивший дракона сам становится драконом.

– А? – растерянно повернул он голову.

– Точно говорю, я так директором стал. Да не переживай, все будет хорошо.

…И остановились они перед мистической конструкцией из серебристого металла и теплого дерева, что преумножает голоса.

– А что говорить? – тяжело сглотнув, коснулся Паша трубки.

– Сегодня в шестнадцать часов в спортзале. Хотя нет, лучше дай номер моего сотового, пусть шлют эсэмэски, а там всех сориентируем. Погоди, сейчас я тебе текст напишу, – подхватил я чистый лист из лотка принтера и большими буквами, чтобы читать было удобнее, записал речь. – Вот.

– «Ясноокая дщерь… аки цапля длинноногая»… Сам такое читай, – забраковал мой труд Пашка и решительно поднял микрофон со стойки.

Хотя тоже неплохо справился – оценил я в процессе заблаговременного тактического отступления. Заодно показался на глаза Руслану, стремительно пробивавшему дорогу к входу через океан детворы.

– Это не я! – поспешил поздороваться, разумно отгородившись двумя группами первоклассников.

Потому что пробиваться через них – здоровьем рисковать. Я вот, пока шел по самому краю, остался с прокушенным в двух местах рукавом.

Руслан замер, глянул на меня, как Лайка на вторую котлету, – внимательно запомнил и зафиксировал положение и продолжил движение. Надеюсь, Паша успеет сбежать.

А через пятнадцать секунд начали приходить первые эсэмэски.

Но вообще, нормально день прошел – так я думал ровно до того, как зашел вечером в подозрительно тихий холл родного дома.

На широком диване, установленном в центре, расставив ноги и скрестив руки на груди, с одинаково сосредоточенными лицами расположились отец и учитель. И ни следа Федора и сестер. Тревожное чувство цапнуло за живот.

– Я начинаю подумывать устроиться в его школу на работу, – поделился отец мыслью с наставником. – Все равно каждый день там бываю.

– А я с Пашей помирился, – бодро улыбнувшись, решил начать с позитива.

– На секундочку, – мягко произнес учитель моему отцу, плавным движением поднялся и скрылся за кухонной дверью.

Тут же донесся вопль, исполненный ярости и отчаяния. Затем дверь мягко открылась, и чуть порозовевший наставник, лучась загадочной и доброй улыбкой, медленно вернулся на свое место.

– Так, – мягко произнес он.

– Мы теперь в одной команде, – продолжал я с прилипшей к лицу улыбкой, тщательно подавляя желание немедленно сбежать.

Потому что, во-первых, это несолидно. Во-вторых, далеко на одной ноге все равно не получится.

– Это с тем мальчиком на видео, – обратился наставник к отцу, указывая на прямоугольник планшета, до того незаметно лежавший в углу дивана.

– Какое видео? – заинтересовался я и даже шагнул поближе, чуть приподнявшись и опираясь на трость.

– А вот, просто замечательная запись, – нарочито бодро ответил папа, включил планшет и положив его себе на колени.

Пришлось обойти диван справа, чтобы заглянуть через плечо.

На экране легко узнавался спортивный зал, снятый с высоты и чуть по диагонали. Видимо, одна из камер наблюдения, спрятанная в настенных рисунках или под решетками вентиляции. Дата в правом углу – половина шестого, сегодня, да и настенные часы попали в кадр.

– Узнаешь?! – грозно прорычал отец мне в ухо.

А в середине кадра – длинная очередь из девчонок, сытой змеей обвившая два стульчика со мной и Пашей. Мы вооружены блокнотами и внимательно рассматриваем двух конкурсанток, слегка неуклюже танцующих возле спортивных шестов.

– Ага, это Катя Краснова и Елена Мудрая из десятого «А». У Кати четверка за пластику и троечка за артистизм, ну вы сами видите. А Елена прошла в следующий тур.

– На секундочку, – после короткой паузы произнес наставник, вновь плавно поднялся с места и опять исчез за дверью кухни.

На этот раз вместе с воплем определенно что-то разбилось, причем упав с высоты.

– Хорошо-о, – вернувшись, вздохнул, делясь своим состоянием, учитель.

– Максим, – с легкой опаской покосившись на старика, решил быть чуть помягче отец. – Мы, разумеется, рады тому, что ты подружился с Пашей.

– Но зачем было ссориться со всеми семьями девочек в школе?!! – разъяренным медведем возопил наставник.

– Да я не ссорился, – пожал я плечами.

– Ты понимаешь, что за эти твои туры и конкурсы отцы вот этих вот девочек тебя завтра подвесят за здоровую ногу и скажут, что так и было?!

– А мы результаты еще никому не объявляли, – спокойно сказал я в ответ. – И на конкурс каждая из них пришла сама.

– Д-да? – выдохнул папа воздух, заготовленный для обличительной фразы.

– Мы же понимаем все, – пожал я плечами. – Потому подарки не брали, в гости идти не соглашались.

– А приглашали? – заинтересовался папа. – Кто?

– Примерно пятая часть, эсэмэсками. Правда, две лично подошли. Но это ко мне, не знаю, как у Паши. Его уволокли куда-то потом, я не видел.

Жалко парня, тяжело ему без костыля отмахиваться. Но да ладно – главное, блокнотики с оценками я сберег.

– Хм, – задумался отец. – Выходит, что…

– Ничего хорошего не выходит! – категорически махнул старик рукой. – То, что эти ваши девочки думают – вообще ничего не значит! У родни будет свое мнение!

– Но мальчики еще ничего не успели натворить, – встал на мою защиту папа.

– Их счастье, – выдохнул учитель. – Ни один отец не позволит, чтобы красоту и способности его дочери оценивали два шкета. То, что додумались не объявлять лучшую, выдает хоть какой-то признак наличия мозгов! Может быть, даже обойдется. Но конкурс непременно надо закрыть, красиво, с подарками каждой девочке! Одинаковыми!

– Заодно устроим рекламную акцию, – успокаивая скорее старика, чем меня, произнес папа. – Как раз есть легкие в изготовлении, но очень полезные кулоны. А там новые заказчики появятся, верно, сын?

– Верно, – кивнул я, ощущая, как на плечи ложится камень вины и обязательств. – А вот… мы ведь не просто так все устроили…

– Думать забудь, – построжел отец. – Выделишь кого-то – остальные порвут на мелкие лоскуты. И подарками тут не отделаться.