В то же мгновение, по-прежнему не глядя на нее, я скорчилась и заерзала на табуретке. Мне показалось, что повсюду в меня втыкаются колючие иголки. Я испугалась, мне захотелось, чтобы все это прошло. И вдруг, будто сжалясь надо мной, она оборвала на середине речитатив, в который слились ее слова.

— Но в данный момент тебя гложет сильный страх. Перед охотником, который за тобой гонится.

Услышав это, я так и подскочила и наконец подняла глаза.

Лицо ее походило на скалу.

— Ты должна аннулировать его долг. — Ее рука раскрылась, что-то лежало на ладони. — За браслет, — сказала она.

Там оказалась крошечная, не более четырех дюймов длиной, фигурка богини из какой-то белой эмали с раскрашенными охрой волосами, ноги ее упирались в короткую железную перекладину.

— Что это?

— Амулет, — ответила она. — Смотри, вот тут, в волосах, дырочка для шнурка.

Она встала, украшения ее зазвенели.

Я тоже поднялась на ноги, словно повинуясь ее магнетической силе.

— Но что же мне делать? — вскричала я и положила руку на ее меховой рукав. Я будто прикоснулась к живому медведю. От меха исходило тепло жизни, мурлыканье и потрескивание. Я отдернула руку. Она же поглядела на меня и сказала:

— Не делай ничего. Само придет. Таким образом ты найдешь сущее, для себя. Запомни карту, Вселенская Девушка. Притягивает к себе молнию. Меняется даже цветок.

Собрав вокруг себя сияющую тьму и поющие силы, она направилась к прикрытому пологом выходу. И замешкалась у порога.

— Нет ли чего-нибудь не нужного тебе, — сказала она, оказывая мне любезность, как будто ничего еще не получила. — Может, какая-нибудь теплая шаль найдется. — Я подошла к ложу из одеял, взяла лежавшую на нем шаль и отдала ей. — Мне жаль, что ты не увидишь, какую радость принесет ее тепло бедным женщинам, — сказала она.

Палатка словно обвалилась у нее за спиной. Я видела, как, выйдя на улицу, она отправилась по заледеневшему снегу к своим прислужницам и стала показывать им добычу. Они тяжело дышали ей в лицо, голодные заждавшиеся суки.

Может быть, никто и не спохватится об еде. А может, Мельм начнет докапываться. Вероятно, мне следует рассказать Гурцу о своих приключениях и тем самым предотвратить обвинения и насмешки. У меня есть другие шали. Меня постигло разочарование, я обманулась в своих надеждах; помощь оказалась всего лишь миражом.

Среди холодной как лед ночи вспыхнула ссора между солдатами, они кричали и скандалили из-за кусочка мяса или капли спиртного.

Заслышав этот шум, я вздрогнула, как от боли. Чувствуя смертельную усталость, я засунула фигурку Вульмартис — это важно, ее нельзя обойти вниманием — под валик кровати из одеял. Я лежала в ней, мечтая, чтобы Гурц не вернулся до утра. И моя молитва не осталась без ответа.

3

Экипаж Гурца потребовался для перевозки раненых офицеров и бойцов, которым холод нанес увечья. При этом оговаривалось, что некоторые из дам продолжат путь вместе. Я ужаснулась и не без причины, ведь Мельм подвел меня к экипажу, в котором ехала светловолосая принцесса и ее друзья.

Двери экипажа все еще украшали гербы, он казался огромным. Следом за ним тащился сопровождавший принцессу кортеж: повозки с предметами первой необходимости, ее собственная кухня (она приобрела несколько общипанный вид) и фургон со знаменитой кроватью. Из жалоб, которые мне позднее довелось услышать, я заключила, что вереница повозок была еще длинней, но и принцесса кое-что отдала для нужд армии.

А мой багаж, уложенный в сундук, перекочевал в повозку с походной кухней, в которой ехал Мельм. Я понимала, что он не станет особенно заботиться о моих вещах.

— Ты должна благодарить тритарка Драхриса за предоставленное тебе здесь место, — тут же заявила мне принцесса. Она бросила на меня всего один прямой взгляд, светившийся неприкрытой ненавистью. Больше она ничего мне не говорила и ничем не поделилась со мной. Она продолжила беседу со своими компаньонками, и все они прекрасно обходились без меня. Они обсуждали великое множество вопросов. Я притворилась, будто читаю книгу, и даже переворачивала для маскировки страницы. Я догадывалась, что они могут взять и выбранить меня, сказав, будто я подслушиваю, но у меня не было никакой возможности пропустить их слова мимо ушей, голоса их звучали так ясно, так навязчиво.

Почему она меня ненавидит? Что он ей наговорил, ее любовник и мой злой дух? Неужели он и вправду является для нее предметом обожания; мужчиной, которого она ревниво охраняет? А будь он даже и похож на человека, зачем ей-то так беспокоиться о моей особе, столь ничтожной по сравнению с ней?

В экипаже было тепло благодаря множеству обогревателей для рук и ног, в которых светились угольки, — пять изысканно благоухающих дам теснились в нем. Он мог бы показаться раем, но разумеется, обернулся для меня адом на земле.

Принцесса была одета в дорожное платье из темно-бордового бархата с накинутыми на него черными кронианскими мехами, скрепленными пряжками из золота и рубинов. На шее виднелись три жемчужины поразительной величины. «Это его подарок», — поведала она своей черноволосой сообщнице. Мне вспомнились гиацинты, жемчуга и кровь, струившиеся из рук Вселенской Девушки.

Они угощались цукатами.

— Войска голодают, и мы тоже, — говорили они друг дружке. — Нам придется жить, питаясь одними сластями. — И попивали белое вино. Мне они ничего не предложили и передавали коробочку с цукатами и бокал прямо через мою опущенную голову.

— Золи! Это всего-навсего вымысел. Да есть ли на свете такой город?

— Есть, принцесса. Я видела его на карте. Еще десять дней, и мы туда прибудем.

— Нет, говорят, на это уйдет около пятнадцати. Снега…

И тут они на мгновение посерьезнели, эти аристократки из королевского города. Золи выступил против кронианцев, он находился в руках союзников, на сегодняшний день активно поддерживавших короля. Затем одна из них встрепенулась и смело заявила:

— Что ж, ради любви мы расстались со всем на свете! — И они весело расхохотались, выпутавшись таким образом, не теряя достоинства.

Может, мне стоило присоединиться к ним? По всей видимости, я тоже предала родину и монарха, повинуясь великой непобедимой страсти. Но нет. Я просто шлюха, возжелавшая прорваться наверх. Мне не может быть прощения.

Через некоторое время, как я того и ожидала, экипаж тряхнуло, и он остановился. В окне показались кронианские офицеры.

Не оборачиваясь, я склонила голову над книгой, которой не видела. Он здесь. Вот-вот я услышу запавший в память голос. И услышала.

— Тебе удобно, голубка моя?

Тень высокомерия промелькнула в ее голосе.

— Я не бедствую, сударь.

— И девчонка с тобой, как я вижу, — рассмеялся он.

Я почувствовала, как она вся ощетинилась, как выставила в мою сторону колючки.