ним простиралось поле алых лилий с тонкими лепестками. В памяти почему-то всплыли слова “но-хинская лилия”. Но юноша не мог вспомнить, откуда узнал это. А посреди поля на лепестках цветов покачивался сложенный вдвое листок. Что это? Послание в снах? От кого? Юноша сделал несколько шагов вперед и поднял записку. Затем он дрожащими руками развернул листок и начал читать:

“Здравствуй, Хайен.

Если ты читаешь это письмо - значит, дом, в котором тебя растили, уже пуст. А на твоей руке - браслет адепта Алого замка. Сейчас ты больше всего беспокоишься о матери. Но она в безопасном месте. Не нужно ее искать. Как только ты станешь адептом, ее жизнь окажется под угрозой. Я дал ей защиту и новое имя в благодарность за то, что все эти годы она растила тебя.

Вероятно, ты уже знаешь, кто ты такой. Наверное, сейчас ты чувствуешь себя одиноким. Единственным темным на свете. Но это не так. В Мерцающем лесу регулярно рождаются младенцы с черными волосами. Но их убивают. По закону. Внутри каждой эльфийки, которая носит под сердцем ребенка, живет этот страх - родить темного. Родить и похоронить. Я положил свою жизнь на то, чтобы найти средство, которое могло бы остановить неизбежное “сумасшествие” темных эльфов. Но кое-чего мне для этого не хватило.

Несмотря на то что меня изгнали, лишили имени и всех регалий, по рождению мы с тобой принадлежим к роду фуу Акаттон Флау. Это королевский род эльфов, который веками хранит мир и покой в Мерцающем лесу. Я чувствую ответственность за свой народ. За ту его часть, которой не дают прожить даже дня.

Прошу тебя об одном. Продолжи мое дело. Свои дневники я оставил Лиссе. Спроси ее в трактире Серая Сова в Эренсвиле. Надеюсь, ты поймешь, что делать дальше. Если мои расчеты оказались верны, Хелирайлиэль должна показать тебе дерево. Во сне около него тебя ждет помощник. Когда твоих сил хватит, чтобы отвязать его, Черныш приведет тебя ко мне. Буду надеяться, что ты справишься, и темная ветвь рода фуу Акаттон Флау тоже найдет себе место в мире.

Твой отец, Ллавенуринель фуу Акаттон Флау.”

Хайен перечитал письмо несколько раз, а затем сел на землю. Цветы расступились и дали ему место. Затем юноша потянулся к ткани сна, вновь положил письмо на лепестки. Пришлось потрудиться, чтобы накрыть письмо сигнальной сетью, ловушкой и поставить защиту. Почему-то Хайену казалось важным сейчас сберечь послание от отца. Единственное письмо, которое тот ему оставил. Наконец, результат его удовлетворил. Юноша вышел из снов и открыл глаза уже в реальности.

До него тут же донесся голос Цанцю:

– …будешь тут нормальным, когда тебя все время пытаются убить или в чем-то подозревают. Оставьте мальчишку в покое…

Магистр возразил:

– Я учу его.

– Ты свое лицо при этом видел?

Прежде чем магистр успел ответить, Хайен сел на постели. Эльфы стояли у входа в комнату. Стоило юноше пошевелиться, как оба устремили взгляды на него.

– Что-то узнал? - спросил магистр Лин.

Хайен понял, что сейчас никому не хочет рассказывать о письме и его содержимом, поэтому ответил коротко:

– С матерью все хорошо. Похоже, она скрывается от тех типов, которые пытались убить меня. Просила не искать.

Эльфы продолжали с ожиданием смотреть на него, и юноша попросил:

– Можно мне вернуться в замок?

– Точно все хорошо? - спросил Цанцю. - Ты и до этого был сам не свой, а теперь на тебе лица нет.

– Точно, - ответил юноша, пряча глаза.

– Идем, - приказал магистр Лин, открывая очередной портал. - Спасибо за помощь, Цанцюритэль. Передавай привет Идрессиэль и ее братьям.

С этими словами он первым прошел сквозь синий дым. Хайен подскочил с постели и поспешил за учителем, пробормотав слова прощания. В глазах Цанцю промелькнуло сочувствие, но эльф не остановил их.

К удивлению Хайена, магистр вывел его не в комнату, а на поле для тренировок. Он удивленно воззрился на эльфа, и тот бесстрастно спросил:

– Ты мне больше ничего не хочешь рассказать?

Юноша отчаянно помотал головой. Не хотелось ни говорить, ни видеть кого-либо. Больше всего Хайену хотелось запереться в комнате и в одиночестве обдумать сложившуюся ситуацию. Но такой возможности не было. Магистр какое-то время внимательно рассматривал лицо ученика, а затем повелительно махнул рукой, отпуская того на завтрак.

Хайен неспешно побрел в замок, продолжая обдумывать то, что прочел в письме. В столовую он пришел одним из последних, когда весь его отряд уже давно завтракал. Стоило ему занять свое место, как Рийса спросила:

– Ты чего?

– В каком смысле? - не понял Хайен.

– На тебе лица нет, - пояснила девушка.

– Не важно, - отмахнулся он.

Но, кажется, Хели его ответ совершенно не удовлетворил. Девушка не сводила с него глаз до окончания завтрака. Хайен ел нарочито медленно. Вскоре он заметил, что друзья невольно повторяют за ним.

– Да все со мной в порядке, - выдавил он.

– Ну да, ну да, - усмехнулась Рийса. - А тетушки и дядюшки приходят ко мне на день рождения каждый год. Не надо врать. Чего ты скис?

– Я не скис. Я думаю.

Энди многозначительно изрек:

– Одна голова хорошо, а две лучше. А уж четыре…

— Точно придумают, как доставить проблем учителям, - иронично закончила за него Рийса. - Так что случилось, Хайен?

– Потом, - нехотя ответил юноша.

Из столовой они вышли одними из последних. Энди и Рийса переругивались впереди, а Хели приотстала и тихо спросила:

– Ну хотя бы мне ты потом расскажешь, что случилось? Хотя Энди и Рийса тоже переживают за тебя. И они наши друзья.

Хайен задумчиво кивнул и спросил:

– А ты была когда-нибудь в Эренсвиле, Хели?

– Эренсвиль? Это город неподалеку отсюда? Нет, никогда. А что?

– Значит перенести меня туда ты не сможешь, - вздохнул он. - Придется ехать самому.

Хели покачала головой:

– Когда? Днем у нас занятия, вечером домашние задания, а ночью у тебя тренировки с моим отцом. Да и адептам запрещено покидать замок без позволения наставника.

Хайен помрачнел, и девушка утешительно похлопала его по плечу:

– Попроси отца. Думаю, он разрешит, если ты объяснишь ему причину.

– В том то и дело, что я не хочу ему объяснять причину, - вздохнул Хайен.

Хели