—Только не бей, – усмехнулась я, стараясь разрядитьобстановку.

—Знаешь, у меня дикое желание повыдирать тебе волосы! –закричала она, сжав кулаки.

– За что?

– За то, что прикинулась овцой. По московскому мужу онатоскует. Любит. Семья для неё важнее всего на свете. Серкан вообще неинтересует.

—Так и есть, – не могла я не согласиться.

—Тогда какого чёрта он остался у тебя до утра?!

—Это ты у Серкана спроси. Я-то здесь при чём?

– Ах, ты, значит, ни при чём?! Вкалывала, наверное, всю ночьдо седьмого пота!

Катя истерично вопила, не сводя глаз с моего ожерелья.Неподалёку остановились две наложницы, которые, даже не зная русского языка,прекрасно понимали, из-за чего скандал. Они хихикали и с интересом ждали, чтослучится дальше, рассчитывая, наверное, что от крика Катя перейдёт к болеерешительным действиям. Но до этого не дошло.

—Вон, какое ожерелье тебе подарил Серкан! Даже страшноподумать, сколько оно стоит! Решила стать его любимой женой! Я этого непозволю! Я тебя со света сживу!

—Не стоит, – процедила я сквозь зубы и кинула на Катютакой взгляд, что она мгновенно поубавила пыл. – Ты лучше помоги мнебежать. Зачем тебе думать, сколько стоит эта побрякушка? Ты же здесь прикоммунизме живёшь. Тут деньги не нужны. А вот мне они после побега оченьпонадобятся. Успокойся. Мне наплевать на твоего Серкана. Просто этой ночью япредставила, что сплю не с ним, а со своим мужем… Сама не знаю, что на менянашло. Выпила, наверное, много…

—Хорошую ты отмазку придумала! Надо же, мужиков онаперепутала!

—Можешь не верить, но и оправдываться перед тобой я несобираюсь. Послушай, тебя выпускают из этой крепости?

Катя повернулась, посмотрела на двух внимательно следящих занами молодых женщин и закричала:

– Ну что уставились?! Интересно?! Валите отсюда! Это вамчто, шоу или цирк какой-то?

Затем Катя принялась орать на них на турецком языке. Они тутже сделали обиженные лица и завопили что-то в ответ. Тогда Катя взяла меня подруку и повела к себе.

—Вот, суки, не уходят! Любопытные Варвары!

—Но им же скучно. Хоть какая-то веселуха, – вступиласья за девушек, входя в дом следом за Катей. – А то ведь здесь умом можнотронуться от скуки и однообразия.

—Ещё ни одна не тронулась, – бросила Катя и, прищуривглаза, быстро зашептала: – Через два часа я с Филиз еду на базар. За рулём будуя. Я могу вывезти тебя за территорию в багажнике автомобиля.

—Правда?! – Я чуть не подпрыгнула от радости ипочувствовала, как моментально поднялось моё настроение.

—После сегодняшней ночи я просто мечтаю, чтобы ты покинулагарем как можно быстрее. Фи-лиз имеет привычку обыскивать машину, но я заговорюей зубы и отвлеку. Всё должно пройти нормально. Ты ещё не передумала бежать?

—Нет, конечно, – тут же ответила я и слегкаскривилась. – Я же тебе сказала, что мне не нужен твой Серкан.

—Я это поняла по сегодняшней ночи, – язвительнозаметила Катя и посмотрела на часы. – Ровно через час тридцать у моегодома будет стоять машина. Дождёшься, когда я махну тебе рукой, подбежишь кмашине и прыгнешь в открытый багажник. На базаре я выберу удобный момент, когдаФилиз будет в какой-нибудь лавке, и выпущу тебя. А дальше ты уже ориентируйсясама. Ищи русское консульство и проси помощи.

—Катя, спасибо тебе большое, – сердечно улыбнуласья. – Потом поблагодарить тебя уже не успею. Так что ещё раз спасибо!Послушай, запиши адрес мой. Будешь в Москве, обязательно заезжай в гости.

—Я не буду в Москве, – отрезала Катя. – Поэтомузаписывать адрес не имеет смысла. Не думаю, что когда-нибудь Серкан повезётсвоих жён в Россию, а одну он меня туда не отпустит.

– Ну смотри, моё дело предложить.

– А моё дело отказаться. Пойми, здесь мой дом и я отсюданикуда! Глупо соскакивать с насиженного места, да ещё с такого. Здесь мойлюбимый человек и мои любимые драгоценности. Тут я счастлива.

Я смотрела на Катю и думала, что она обманывает саму себя.Она просто боится что-то изменить и попробовать жить самостоятельной жизнью.Нельзя быть зависимой и при этом оставаться счастливой. В моём пониманиисчастье – это свобода. Можно любить и… оставаться свободной. Скорее всего, Катяотлично понимает, что она – вещь, и Серкан не любимый мужчина, а её хозяин. Онеё покупает. Она знает, на что идёт. Не думаю, что это любовь. Скорее всего,здоровый цинизм и побег от реальности. Исполнять прихоти, прикрываясьиллюзорной любовью, взамен щедрого содержания. А ведь оказаться на Катькиномместе сможет далеко не каждая девушка, ведь жить её жизнью – это целоеискусство. В девушке должны быть заложены задатки хорошей актрисы. Иногдаприходится имитировать те или иные чувства. Такие, как Катя, очень преданныедевушки, только вот преданы они не людям, а материальным ценностям. Мы все сдетства знаем, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а это значит, чтои у этой довольно привлекательной, на первый взгляд, сделки есть отрицательнаясторона. Это отсутствие собственной жизни. Я никогда не понимала женщин,которые не были самостоятельными единицами, а являются придатками богатых ивлиятельных мужчин. Подобная жизнь не по мне. Я слишком деятельный человек. Уменя характер совсем другой, самолюбие чересчур развито, и я не приемлю никакихформ зависимости. Это нелёгкое бремя, и на такие компромиссы с совестьюспособен не каждый. Я хочу выглядеть в глазах мужчин ЛИЧНОСТЬЮ, которая несидит сложа руки и стремится к успеху. У каждого свой жизненный путь. Самоеглавное, чтобы каждый из нас был в ладу с собой и со своей совестью. В этойжизни нам с Катей не по пути.

Время, пока я ожидала знака от Кати, тянулось безумно долго,и мне даже показалось, что оно просто остановилось. Я считала минуты и из окнаследила, как Катя крутится рядом с машиной. Когда она открыла багажник имахнула рукой, я перебежками бросилась к ней и, оглядевшись по сторонам, быстронырнула в багажник.

– Не волнуйся, во дворе никого нет. Все сидят по своимнорам, курят кальян и смотрят любимый сериал.

– А если кто-то в окно увидел?

– Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, – быстроотрезала Катя и громко хлопнула крышкой багажника.

Когда машина тронулась, я лежали ни жива ни мертва, боясьпошевелиться. Сердце учащённо билось, а на душе было неспокойно. Мне казалось,что мы едем слишком долго. Наконец автомобиль остановился, и Катя открылабагажник. Прищурив глаза от солнечного света, я робко спросила:

—Можно вылезать?