—Как продала? Разве людьми можно торговать?

—Ещё как. Живой товар всегда в цене.

—А как же та согласилась поехать?

—Мама сказала, что хочет отправить её на море к однойзнакомой, а сама взяла и продала. Девочка вскрыться хотела, но ей не дали.Сейчас уже на наркоте. Всё кажется уже не таким страшным. Так, безразличие. Отбезысходности тут все сидят на наркоте либо глушат спиртное по-чёрному. Однарадость, хоть с этим здесь проблем нет. Всегда дают. Так что мы здесь не заденьги трахаемся, а за водку и наркотики.

—И что, отсюда никак не выбраться?

—Нас обещают отпустить, когда мы отработаем какой-томифический долг. Это они для успокоения говорят. Чтобы совсем духом не падали ихоть на что-то надеялись. Но мы-то хорошо знаем, что отсюда уходят тольковперёд ногами. В первый день разрешили позвонить домой, чтобы успокоитьродителей. Правда, говорить можно было только по громкой связи. Я сказала, чтоустроилась официанткой в бар. Мобильный пока подключить не могу. Как толькозаработаю первые деньги, сразу буду с телефоном.

—Господи, неужели в наш цивилизованный век могут происходитьподобные вещи?

—Как видишь, могут. Слушай, а тебя с какого притона сюдапривезли? Тебе садист попался? Что ж он, сволочь, тебе лицо так изуродовал?

—И лицо, и кусок кожи на ягодице вырезал. Только я не изпритона. Я сюда из гарема попала. Была наложницей. Это меня так за побегнаказали.

—Жестоко. А зачем ты оттуда сбежала?

—Я туда случайно попала. Меня в Москве муж ждёт. В общем,это долгая история. Но проституткой я не буду. Пусть лучше сразу убьют.

—Я тоже так говорила, – печально произнеслаЛена. – Сначала тебе несколько дней дадут отдышаться, чтобы раны хотьнемного зажили. Кто на тебя сейчас с таким окровавленным лицом залезет? Никто.А как только немного подживёт, сразу накачают наркотой и пустят в расход. Ты необижайся, я тебе правду говорю. Мы здесь тоже не по доброй воле находимся. Ядаже не знаю, сколько турков через меня прошло. Первое время считала, потомсбилась со счёту и бросила. Были и старые, и вонючие, и потные, и грязные, истрашные. Отказываться от клиентов нельзя. Иногда чувствуешь, что уже нет сили, кажется, потеряешь сознание. Когда я пожаловалась сутенёру на плохоесамочувствие, он меня просто избил. Да так, что еле осталась жива. Обещалвспороть живот.

Иногда попадаются жуткие сволочи. Они так измываются, чтосама себе удивляешься, что до сих пор жива. Однажды меня заставили обслуживатьодновременно трёх человек. Даже страшно вспоминать, как я тогда это выдержала.

– И что, отсюда нельзя сбежать?

– Ну, если бы было можно, нас бы уже здесь не было. Я жетебе говорю, что отсюда отпускают только мёртвыми.

Я закрыла глаза и, убрав окровавленное полотенце от лица,заревела. Ненавистный гарем оказался такой мелочью по сравнению с темииспытаниями, которые мне предстояло выдержать дальше.

—Не реви. Слезами горю не поможешь, – равнодушносказала Лена. – Хочешь водки принесу?

—Очень хочу.

—Сейчас будет.

Мы пили водку прямо из горлышка и разговаривали «за жизнь».

—Говорят, сейчас в Турции повсеместно идёт кампания поспасению женщин из сексуального рабства, – обнадёживающе произнесла Лена.

—И что? Ты хочешь сказать, что нас найдут?

—В Стамбуле же девчонок отыскали. Ведь у них тоже, наверное,не было никакой надежды. Тебе-то легче.

—Чем это мне легче?

—У тебя вон как лицо перепахано. Это значит, что тебя вближайшие дни на работу не отправят, подождут, пока заживёт. Я была бы рада,если бы мне тоже что-нибудь порезали. Лучше заплатить своей красотой, чемтерять сознание под потными клиентами.

—Но ведь моё лицо теперь на всю жизнь изуродовано. Радоститут мало.

—А на кой оно тебе здесь нужно? Здесь лучше без него, чем сним. И чего тебе в гареме не жилось? Там же всё есть. Живи себе не тужи, наполном обеспечении. Вот если бы мне предложили вернуться или домой, или вгарем, я бы выбрала гарем.

—Это ты сейчас так говоришь. Просто ты там не была. Там естьвсё, но нет свободы. Послушай, а ведь я журналист. Приехала на курорт написатьстатью о том, как турецкая братва разводит наших девушек на любовь и на деньги.Только вот увидела больше, чем ожидала. Конечно, с точки зрения сбораинформации, это отлично, только вот чует моё сердце, я дальше этого борделяникуда свой материал не вынесу.

—А я не была на турецких курортах. Говорят, там красиво. Этоже деньги нужно иметь, а я из малоимущей семьи.

Я пила водку, как воду, закусывала сухим хлебом и даже нечувствовала, как она обжигает всё внутри.

—Сидим здесь, как крысы в норе, – грустно сказалаопьяневшая Лена и, взяв у меня бутылку из рук, сделала глоток. – А где-тотам, на курортах, бурлит жизнь. Там что, на самом деле так много любви?

—Много, – задумчиво ответила я. – Только любовьтам какая-то лживая. Фальшивая, понимаешь. Все ждут чистоты отношений иверности, а их там нет и не может быть.

—Почему?

—Потому что это всего лишь курорт. На нём голову солнцемпечёт, и в неё всякая дурь лезет. Турки знаешь, как говорят: одна смена уехала,другая приехала. Как в пионерском лагере. Только в лагерь родители детям сумкис провизией везли, а теперь наши русские тётки провизию курортным туркам тащат.Наши дамочки оказались в ловушке любвеобильных, весёлых и предприимчивыхжителей средиземноморья. Кто-то отделывается одеколоном и бритвеннымипринадлежностями. Кто-то мобильным телефоном или коммуникатором. А некоторыепродают квартиры и совершенно необдуманно рушат свои семьи. Идут даже наоткровенные глупости, обман с риском для жизни, только чтобы привезтикакому-нибудь голожопо-му турку хорошую денежку. Правда, сейчас кризис икредиты не дают, так что пляжные альфонсы поубавили свои аппетиты.

—Что же в них такого наши женщины находят?

—Эти мачо про любовь свистят, как выкипевшие чайники. Намкажется, что турки ценят нашу красоту, а на самом деле они нас простоиспользуют, как в сексуальном плане, так и в материальном, и даже в моральном.Они умело пользуются тем, что нам не хватает мужского внимания у себя на родине.Наша беда в том, что если мы хотим быть элементарно любимыми и желанными, то мыдолжны понимать, что всё это временно, но вместо этого мы надолго впускаем их всвоё сердце.

—Может, и вправду говорят, что сердцу не прикажешь. Вот нашиженщины и ведутся.