– Но так было не всегда. В XIX веке, после отмены протектората, монегаски жили очень бедно, и тогда принц Шарль III решил привлечь туристов со всей Европы и построил казино. Про него вы наверняка слышали. – Лида вопросительно посмотрела на Варвару, ожидая ее реакции, но реакции не последовало, и она усмехнулась.

Лидия была представителем продюсерского агентства, проводившего в Монако Gala Concerts Russes, она же встретила Варю в аэропорту Ниццы. Остальная часть их небольшой балетной труппы полетела в Монте-Карло на вертолете. Но Варвара вертолетов боялась, поэтому за ней прислали машину. Условия пребывания примы на гастролях оговаривались отдельно в райдере. Все в мельчайших подробностях: трансфер, размещение, питание, напитки в мини-баре, цветы в номере.

В последний момент к Варе в машину подсел Серега Байков, ее партнер: как оказалось, он тоже боялся летать, да и вообще высоты.

– Вот связался я с тобой, Ливнева. А ведь хрен редьки не слаще. Или десять минут кошмара на вертолете, или битых два часа по шоссе над пропастью! – недовольно бубнил он с заднего сиденья – лицо его сделалось бледно-зеленым. Чтобы не смотреть по сторонам, он уткнулся в рекламный проспект и рассказ Лиды почти не слушал.

– Казино Монте-Карло и оперный театр, потом вы сами увидите, находятся в одном здании. Его построил архитектор Шарль Гарнье, он же проектировал и парижскую «Гранд-Опера». Оба здания как под копирку сняты, разница только в масштабе: одно большое, а другое миниатюрное. Зал всего на 524 места. Ну, и сцена соответствующая. Вы, конечно, к такому масштабу не привыкли. – Лида снова обернулась к Варе, та радостно закивала. Прима оживала тогда, когда речь заходила о театре и балете.

Переводчица улыбнулась (с балеринами – это обычная история) и продолжила:

– Между прочим, малые формы местного театра оценил Сергей Дягилев, он сделал здесь своего рода базу для своей труппы и опробовал все новые балеты на публике, перед тем как везти их по столицам. А еще, если хотите, я покажу вам виллу Матильды Кшесинской.

Едва машина нырнула в тоннель, Байков прервал молчание:

– Умоляю, про Матильду я и так все знаю. Она в казино тут играла, проматывала нажитое непосильным трудом, без остановки ставила на 17 и проигралась в пух и прах. Слушайте, Лид, давайте не поедем к ней на виллу. Не могу больше. Уверен, Маля жила неплохо. Лучше скажите, долго нам еще ехать?

– Не волнуйтесь, Сергей, еще десять минут, и мы на месте. Крутых обрывов больше не будет, – ответила она.

– Слава тебе господи! – голосом умирающего произнес Байков.

– Ваша гостиница называется «Ди марш», это значит десять ступеней, находится она на улице Ренье III, в пешеходной зоне, – объяснила переводчица. – Тут, грубо говоря, их всего четыре, и все пешеходные. Заблудиться негде. Все княжество можно за час обойти.

Варя вертела головой по сторонам. Теперь вид на море скрылся за многоэтажными домами. Балконы домов утопали в цветах, а на крышах были разбиты небольшие садики и оборудованы бассейны. Улицы казались нарядными, но очень узкими и тесными, чем ближе к центру, тем плотнее становился поток людей и машин. И каких машин! Впрочем, Варвара в автомобилях не разбиралась, а вот Байков сидел и ахал.

– А от гостиницы до театра далеко? – наконец подала голос Варвара.

– Очень близко. Несколько минут. Я вас высажу у входа в гостиницу, вас там уже ожидают, а мне нужно припарковать машину. Сколько времени вам потребуется, чтоб отдохнуть?

– Два часа, – отрезал Байков.

Лида вопросительно посмотрела на Варю, та подернула худыми плечиками:

– Не знаю, час, наверное.

– О’кей, тогда встретимся в холле через полтора часа. Потом – в театр, а вечером у вас – пресс-конференция и ужин. – В приоткрытое окно Лида обратилась к стоявшему в дверях швейцару в ливрее.

Из ее речи, красивой, беглой, журчащей, как ручей, Варя поняла только два слова: мерси и силь-ву-пле. И хотя в училище у них были уроки французского, все Варины знания ограничивались тремя десятками балетных терминов. Но сейчас эти «арабеск», «тандю», «плие» и «антраша» ей, увы, вряд ли пригодятся.

Когда портье показывал ей номер, она, напрягая память, все же выудила оттуда несколько полузабытых слов:

– Ла шарб э трэ жоли[20]. Мерси боку.

Портье просиял и удалился.

В предыдущих поездках, в Париж, в Лондон и Нью-Йорк, куда Варя ездила сначала в составе кордебалета и потом, уже будучи в группе солистов, их размещали в хороших трехзвездочных гостиницах, селили в номерах по двое. Чисто, комфортно, симпатично, но, как говорится, без претензии. Однако в этот раз номер был просто роскошным и превзошел все мыслимые Варины ожидания. Современный дизайн, металл, стекло, зеркала, приглушенные серо-бежевые тона, широкая кровать, балкон с видом на море и белые яхты. На прикроватных тумбочках – вазы с цветами, на столе – изящная корзиночка, прикрытая белоснежной салфеткой. Варя приподняла салфетку и… хоп-ля! Будто кто-то невидимый взмахнул волшебной палочкой! Под салфеткой была клубника! Варя съела одну ягоду и рассмеялась.

Когда несколько месяцев назад в Москве обсуждалась эта поездка, агент настаивал на том, чтобы она внесла в райдер все, что посчитает для себя нужным.

– Знаете, Варенька, скромность, конечно, украшает, но здесь не тот случай. Статус примы подразумевает определенный уровень комфорта. Вот что вы, к примеру, любите из фруктов?

– Ну, клубнику.

– Вот и чудесно. Так и запишем. Клубнику – в студию!

– А еще что вы любите?

– Ну, не знаю… цветы, наверное.

– Очень хорошо. А какие?

– Ромашки.

– Про них мы тоже запишем.

И теперь вот они, стоят в ее номере у ее кровати – дивные белые ромашки. Ведь это номер примы-балерины!

«К хорошему быстро привыкаешь, как бы отвыкать не пришлось!» – тотчас донесся откуда-то из прихожей голос Риты Васильевны. Варя вздрогнула и обернулась. Это была девушка-мулатка, голубое платье, накрахмаленный белый передник – горничная. Она обратилась к Варе по-французски и показала на чемодан. Варя не поняла, что та сказала, поэтому просто замотала головой:

– Ноу, ноу, мерси.

Горничная ушла, а Варвара, отыскав в сумочке мобильный, позвонила матери.

* * *

Gala Concerts Russes включали в себя три концертных вечера. Программа первого состояла главным образом из классических номеров.

Варя выступала в четырех – они с Сергеем танцевали па-де-де Голубой птицы из «Спящей красавицы», паде-труа из первого акта «Лебединого», где к ним присоединялся Боря Миронов, затем гран-па из праздника цветов в «Дженцано» и, в качестве завершения, адажио Зигфрида и Одетты из «Лебединого озера». Все, в общем и целом, шло хорошо, если бы не Байков, изрядно накачавшийся накануне и разивший перегаром. К последнему номеру он совершенно выдохся, матерился Варе в затылок и срывал на ней злобу.