Однако с приближением утра внутри чувство тревоги внутри забилось с утроенной силой. О состоянии матери мне оставалось лишь гадать, потому как на телефонные звонки она не отвечала. Отец тоже не спешил выходить на связь, хотя этот факт меня совершенно не огорчал.

Единственный человек, благодаря которому я сумела сохранить рассудок на протяжении всей ночи, был Одиночка. И едва на часах появилась цифра семь, Алексей принял решение о том, что нам крайне необходимо убедиться в том, что моей матери ничего не угрожает. Именно он вызванивал регистратуру родильного дома, в который была доставлена моя мать, и именно благодаря его настойчивым просьбам девушка на другом конце провода сообщила о стабильном состоянии моей матери и о том, что часы посещений сегодня начинаются на четырех дня.

И вот теперь я хмуро разглядывала на огромную растяжку над входом в школу, гласившую “Прояви инициативу! Проголосуй!”, осознавая одну неизбежную истину – наступил тот самый день – день выборов президента этого учебного заведения. И это означало, что сегодня, к моей персоне опять будет повышенный интерес. Ну почему, почему именно сегодня?! Я развернулась в обратном от входа направлении.

– Стой! – Леша все еще сжимал мою ладонь и потянул меня ко входу, – Нам сюда.

– Я передумала.

– Не говори ерунды. В школе время пролетит незаметно.

– Только не сегодня, – я кивнула на плакат со своим изображением, – У меня нет сил на все это.

С плаката на нас надменно взирала большеглазая блондинка в ярко–малиновой блузке и неприлично короткой юбке. “Мы все – индивидуальности! Будь собой! Откажись от формы!”.

– Оптимистичненько, – Леша хмыкнул.

– Ага… для пятиклассников. Зачем мы вообще сюда пришли?

– Затем, что фильмов про пришельцев днем не показывают. Пошли.

В вестибюле оказалось многолюдно как никогда. Будто все восемьсот учеников нашей школы разом решили проголосовать в эту самую минуту. Причем голосовали, видимо, выкрикивая имена кандидатов. Иначе как можно было объяснить весь этот оглушающий шум. Мгновенно захотелось вернуться на свежий воздух. Но Леша потянул меня вглубь всего этого хаоса, и мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ним. А затем я стала наблюдать странную реакцию на наше появление. Кто–то, встретившись со мной взглядами, мгновенно отворачивался, кто–то начинал выпучивать глаза, кто–то кивал в сторону избирательной урны.

– Она…вот и пришла…ой, что сейчас будет, – начали долетать до меня обрывки фраз.

Остальные участники этого столпотворения, едва заметив меня, начали расступаться, будто пропуская меня к этой самой урне. Я уверенно зашагала вперед, не предполагая, что меня там могло ожидать.

“Откажись от формы!” – саркастично гласила ярко–розовая надпись на плакате с изображением “меня” в нижнем белье. “Я” улыбалась и посылала куда–то вдаль воздушный поцелуй. О чем я там вчера вечером говорила Леше? Ты ударил, ударили тебя? Вот и ко мне прилетел ответный удар. Хотя, а какой еще реакции можно было ожидать?

– Что все тут столпились? – из–за моей спины выскочил Одиночка и сдернул со стены творение рук моего бывшего униженного молодого человека, – Что, фотошопа никогда не видели?

Леша порвал плакат на мелкие куски и кинул в мусорное ведро.

– Ты как?

– Отлично, просто замечательно! – я сжала руки в кулаки и глубоко втянула воздух в легкие, – Этот день не мог начаться еще хуже?

– А что ты ожидала от Волкова? – Леша хмыкнул.

И правда, чего я хотела? Учитывая тот факт, что вчера этот дуболом чуть не пробил голову мне и почти сломал шею Леше, этот плакатик был очень безобидной местью.

– Ты тоже думаешь, что это его рук дело?

– Остальные тебя либо боготворят, либо боятся, – Одиночка пожал плечами, – И кажется, мне пора тебя покинуть.

К нам приближались Марина и Вика, и, ей–богу, сочувственная мимика их лиц заслуживала как минимум Оскара. Я схватила за руку дернувшегося в сторону Лешу, не собираясь оставаться наедине с этими фуриями.

– О. Ева! – Марина, кажется, не заметила Одиночку, и лишь хитро подмигнула мне, – Ой не надо было снимать плакат! Ты на нем так хорошо вышла!

– Это твоих рук дело? – я нахмурилась, не понимая, почему вообще начала подозревать Рому. Это же было не в его стиле.

– А ты сомневалась? – девушка засмеялась, – Кажется, у кого–то будут проблемы на выборах…

– Думаешь, мне есть дело до этих выборов? – я с трудом вырвалась из рук Маринки и крепче сжала ладонь Алексея, который от неожиданности вздрогнул.

– Одиночка? Это твой новый бойфренд? – Марина удивленно повела бровью и продолжила, обращаясь ко мне, – Думаю, тебе до всего есть дело, деловая ты наша… Решила втоптать меня в грязь? Сама будешь жрать все это дерьмо!

– Леша стой, – я даже слушать не хотела эту чокнутую, – Это мы еще посмотрим, кто и что жрать будет!

С каменным лицом (чего мне это стоило!) я развернулась и спокойно двинулась в сторону класса, все еще держа Одиночку за руку. Со стороны, наверное, казалось, что мы парочка влюбленных. Шустрые семиклассницы точно разнесут этот слух по всей школе, и к следующей перемене все будут обсуждать не мой оголенный на плакате торс, а отношения Одиночки и главной блондинки школы. Ну что ж, это даже к лучшему.

Что происходило до большой перемены, я помню смутно. В голове на протяжении всего этого времени билась лишь одна единственная мысль. Нужно как можно скорее увидеть маму. На мои многочисленные звонки она отказывалась отвечать, поэтому внутреннее беспокойство нарастало с каждой минутой. Именно я довела мать до такого состояния, так что удивляться игнорированию моих звонков не стоило. Она просто злится на меня. У нее все хорошо. Я в это верю.

И я обязательно докажу ей, как сильно она ошибается на мой счет. Осталось только добраться до нее, взглянуть в ее глаза и крепко–крепко обнять. Она сразу поймет, что я из ненавистной ей Евы Вишневской стала самой настоящей Евой Серовой.

И вообще, мое бесконечное нытье о несправедливости жизни, уже порядком поднадоело даже мне самой. Вечно мне чего–то не хватает. Хотя пора бы давно научиться ценить то, что имеешь.

– …и кажется сейчас в столовой начнется дискотека, – долетели до меня слова Леши, который задумчиво разглядывал пространство за моей спиной.

– Что? Какая дискотека? – я заморгала.

Мы расположились за одним из столиков в столовой, и я, ковыряя ложкой остывшее картофельное пюре, всеми силами пыталась не заснуть. Но видимо в какой–то момент сон все же оказался сильнее.

– Песня на твоем телефоне уже в шестой раз играет. Если это повторится в седьмой раз, то точно кто–нибудь начнет танцевать, – Одиночка кивнул на большущий смартфон, пронзительно надрывающийся на нашем столе. Кажется, из динамиков лилась очередная попса от Джастина Бибера.