— Вам опасно находиться здесь.

— Очень опасно, — согласился он и потянулся к ней губами.

Все ночи напролет Рейф мечтал, как будет целовать ее. Поцелуй длился так долго, что Мэриэнн перестала дышать, ноги у нее подкашивались. Она обвила руками его шею и стала перебирать волосы, расплетая косичку. Рейф чувствовал ее нерастраченную страстность, которая так резко контрастировала с робостью и невинностью. Она прорывалась в ее поцелуе, в том, как трепетало ее стройное тело, прижимавшееся к нему.

Он окончательно позабыл о Мисборне, о документе и тайне, которая мучила его последние пятнадцать лет. Осталась лишь Мэриэнн Уинслоу, их чувства и страсть, которая вспыхнула между ними.

Его руки легли ей на грудь, совсем как она мечтала, отправляясь в постель каждую ночь. Теперь это случилось наяву. Он касался ее, но его прикосновения не были жадными и грубыми. Напротив, они были нежны и не причиняли боли. Она раскрылась навстречу ему, и их тела слились, как две половинки одного целого. Прижавшись к его груди, Мэриэнн почувствовала себя умиротворенной и счастливой.

От его запаха с тонкой ноткой сандалового дерева она ощущала себя одновременно безрассудной, взволнованной и спокойной. Голова кружилась, как от шампанского, которое она однажды глотнула из бокала брата, когда ей было шестнадцать лет. Он заполнял собой все ее существо. Каждая его частичка в нескончаемом танце стремилась найти свою половинку в ней. Губы тянулись к губам, сердце — к сердцу. Его руки ласкали грудь и бедра Мэриэнн. И с каждым его поцелуем, с каждым прикосновением она чувствовала, как рушатся стены, которыми она окружила себя.

Его пальцы скользнули по голой коже ее груди, выглянувшей из выреза платья. У нее перехватило дыхание, кровь понеслась неукротимой горячей волной, соски затвердели. Мэриэнн больше не помнила тьмы, пришедшей из прошлого. Она думала только о Рейфе Найте, о той магии, которой он наполнил ее тело, о том, как сильно хотелось близости.

Дыхание Рейфа ласкало изгиб ее шеи, Мэриэнн наклонила голову, позволив его губам коснуться ее. Он поцеловал маленькую нежную ямку на шее, потом покрыл ее поцелуями всю снизу доверху. Мэриэнн гладила его длинные темные волосы, прижимая его к себе. Рейф дотронулся до маленького рукава ее платья и, стянув вниз, стал целовать оголившееся плечо. От нового ощущения дыхание Мэриэнн стало таким частым и шумным, что Рейф, слегка отстранившись, взглянул ей в лицо. Она не отпустила его, продолжая прижимать голову к себе двумя руками и слегка поглаживая большими пальцами. Его глаза стали почти такими же темными, как у нее, в них появилось уже знакомое ей желание. Теперь это не пугало, потому что она испытывала то же влечение, тот же голод.

— Мэриэнн… — прошептал он и поцеловал ее туда, где заканчивался вырез ее декольте. — Мэриэнн… — повторил он, скользнув губами ниже.

— Рейф… — Она раскрылась навстречу ему в отчаянном желании еще полнее чувствовать его.

Она изогнулась в его руках, словно тонкая ива, его губы задержались на ее груди, в то время как пальцы тянули лиф платья все ниже и ниже. Раздался стон, но Мэриэнн не поняла, что этот звук вырвался из ее груди. Она крепко прижимала голову Рейфа к своей груди, будто хотела удержать его так навечно. Она забыла обо всем на свете, слыша лишь стук их сердец.

Когда Рейф вдруг замер и поспешно оглянулся на дверь, Мэриэнн не сразу поняла, что случилось. Ее замутненный страстью разум не сразу включился в происходящее. И только потом, придя в себя, она увидела в дверях отца с посеревшим от неожиданности лицом и расширенными от ужаса глазами. Мать, стоя позади него, негромко вскрикнула.

Мисборн втолкнул жену внутрь кабинета и закрыл дверь изнутри.

— Бог мой, женщина, сейчас же прекрати истерику, если, конечно, ты не хочешь, чтобы об этом маленьком недоразумении узнали все гости до единого.

Рейф отпустил Мэриэнн и шагнул вперед, загородив ее собой, словно щитом, от глаз родителей, хотя скрыть правду не удалось. Мэриэнн вдруг с ужасающей очевидностью осознала, что натворила, и это отрезвило ее, как ушат ледяной воды. Она не верила самой себе. Пытаясь укрыться от взгляда отца, обхватила себя руками. Но все равно ей казалось, что каждое прикосновение Рейфа, каждый его поцелуй отпечатались на ней и были видны. Щеки вспыхнули от стыда. Отец перевел глаза на Рейфа, и Мэриэнн увидела, что его взгляд стал жестким.

— Папа… — начала она.

Но он не обратил на нее внимания.

— Полагаю, нам необходимо кое-что обсудить, мистер Найт, — сказал он.

— Безусловно, сэр. — Рейф отнюдь не смиренно поклонился.

— Уведи ее наверх, — бросил Мисборн жене. — И постарайся привести в порядок, чтобы не было заметно, как ее только что совратили.

— Папа, все не так.

— Делай, что тебе велено, Мэриэнн, — отрезал он. Его глаза сделались темными и мутными от злости.

Мэриэнн испугалась того, что может произойти между ним и Рейфом.

— Папа, это моя вина, мистер Найт…

— Мэриэнн, — перебил Рейф. Только теперь он оторвал свой исполненный угрозы взгляд от Мисборна. — Идите со своей матерью. Все будет хорошо.

И все же она колебалась, опасаясь оставлять мужчин наедине.

— Мэриэнн, — произнес он более мягко.

Она поняла, что должна довериться ему, кивнула и одним долгим взглядом сказала все, о чем не могла говорить вслух. Потом повернулась и вышла вслед за матерью.

Дождавшись, когда за дамами закроется дверь, Мисборн заговорил:

— Вы погубили мою дочь, мистер Найт.

— Я все понимаю, — отозвался Рейф. Он знал, что после всего произошедшего для Мэриэнн нет пути назад. Спасти ее в этот вечер могло только одно.

Дверь распахнулась, и в комнату, сверкая черными глазами, ворвался Линвуд.

— Вы мерзкий соблазнитель! Я вызываю вас!

— Выйди, — холодно произнес Мисборн. — Без тебя разберусь.

— Но не можешь же ты всерьез считать…

— Я сказал, выйди вон.

Бросив на отца злобный взгляд, Линвуд вышел из комнаты, хлопнув дверью.

— Не обращайте на него внимания.

— Полагаю, вы тоже намерены бросить мне вызов?

На какое-то мгновение Рейфу захотелось, чтобы этот негодяй действительно так поступил, хотя понимал, что до этого дело никогда не дойдет. Какую бы ненависть Рейф ни питал к Мисборну, он не мог отойти в сторону и смотреть, как превращается в прах репутация Мэриэнн в глазах всего Лондона. С той минуты, как Мисборн открыл дверь кабинета, все было предопределено.

— А должен? — спросил Мисборн.

— Только в том случае, если вы не согласитесь отдать за меня свою дочь.

— Свадьбу назначим на среду. Я все подготовлю, — отозвался Мисборн. — Надеюсь, вы понимаете, церемония состоится незамедлительно и будет скромной. — Он взял на соседнем столике графин с бренди и, наполнив два стакана, протянул один из них Рейфу.